— «Эскадроны» здесь ни при чем, — вздохнула женщина, глядя на математика с неопределенным интересом. — С ними еще как-то можно мириться, но они связаны с экстремистами разных мастей, от нацистов до «непримиримых» — фанатиков пострелигиозного толка, а это уже другая компания, требующая постоянного внимания. Плюс Орден.
— Ничего, я доберусь и до них.
Боянова улыбнулась.
— Нашему б теляти вовка зъисты! Все-таки вы пока больше мальчишка, Аристарх, а не мужчина-интрасенс. От вас требуется только расчет центра, прогноз готовящейся потасовки, остальным займутся криминальные подразделения. Не вмешивайтесь не в свои дела. Почему бы для ускорения расчета вам не воспользоваться эм-синхро? У безопасности есть своя, и довольно обширная, система банков данных, не хватит — включим европейскую, азиатскую или американскую компьютерную сеть…
— Нет. — Железовский бросил взгляд исподлобья. — У наших противников тоже есть системы защиты информации, и если начать работать в открытую…
Боянова кивнула и вышла, услышав последнюю фразу математика уже из коридора:
— И вся любовь…
Фраза вызвала невольную усмешку, но Боянова тут же забыла о ней, увидев возле дома Шевчука. Заместитель молча посторонился, пропуская ее в салон пинасса, и аппарат взмыл в небо.
— Что ты тут делал?
— Проходил мимо, — серьезно сказал Шевчук, успевший дать отбой оперативникам подстраховки. — Не успела?
— Сними прикрытие.
— Снял. Шаламова четверть часа назад засекли в Хатанге. Взял курьерский когг и отбыл куда-то в неизвестном направлении. Служба пространства работает, скоро узнаем, куда он направился. И еще любопытная деталь: вместе с фигурантом розыска наблюдался странный объект — в форме полупрозрачного облака с глазами.
— Тысячеглазый орилоунский автомат. Или как там его?… «Аргус-3».
— По-видимому, он.
Пинасс достиг транспортного узла метро, лихо воткнулся в финиш-поле машин малого класса. Шевчук вылез первым, подал руку Бояновой, зашагал рядом, чуть косолапя.
— Куда теперь? В отдел? Я только что с Меркурия, работал с пограничниками по сетке защитных станций. «Сфера Сабатини» мигает, то начинает светиться, то «проваливается» в черную яму, как бы исчезает. Но впечатление… — Шевчук пригладил усы, подумал и коротко добавил: — Абу-ль-Хавл!
— Что? — не поняла Власта, входя в кабину метро.
— Отец страха, — перевел заместитель, — арабское имя Сфинкса. Подсознание реагирует на «сферу Сабатини» как на жуткую тайну, явление с непредсказуемыми последствиями.
— Так оно и есть на самом деле. «Призраки» оттуда все еще вылетают?
— Реже, но интереснее. Это уже не маатанские проникатели, а что-то другое, сказочно красивых геометрических форм. Можешь посмотреть записи.