По сути — одноразовая упаковка для товара. В море на таком не выйдешь, по волокам — не протащишь. Но на большой реке — на мелях не застрянешь и, при попутном ветре, прилично идти можно. Пристаёт к берегу такое корыто… тяжело. Цепляет дно «скулой» и начинает разворачиваться — задницу течение заносит.
Муромская лодейка без мудростей выскочила на песок с разгона, отроки высыпали, ухватили за борта и вытянули выше. Следом первый учан заскрипел по песочку. С него канат бросили.
И? Я — жду-смотрю, муромские — тоже смотрят. На учане какой-то дед длиннобородый воздвигся. И заорал. Матерно по-тюркски. С шелудивыми ослицами и дикими собаками. И оттуда народ — попрыгал в воду. А подцепиться не к чему. Кнехтов здесь нет.
Ни в смысле — парная тумба с общим основанием на причале для крепления тросов. Ни в смысле: немецкий наёмный пехотинец незнатного происхождения.
До немцев — три века, до парных тумб — ещё больше. Пока, гости дорогие — цепляйтесь за песочек. Вот с десяток мужичков нерусской национальности и поднапряглись. Пока задницу этой бескилевой дуры к бережку прислоняли.
На таких лайбах может быть до полусотни гребцов. Но здесь и трети нет. Что радует: каждый гребец — потенциально воин. Два десятка корабликов — тысяча находников… Надо учесть на будущее.
Длиннобородому даже сходни на берег кинули. Слез, важный такой, халат дорогой, сапоги с носами, пояс с шитьём.
— Да пребудет с тобой благословение Аллаха, мудрого, милосердного, воевода. Я Муса-аль-Табари, караван-баши. Мы увидели твои движения с этим… платком, и подошли спросить — нужна ли тебе помощь правоверных?
Факеншит! Опят мозги в трубочку сворачиваются. От перенапряжения.
По формулировкам — он меня не уважает. «На помощь пришли». По говору… откуда-то с юга, не тюрок, или давно в дороге. Бывалый, осторожный, самоуверенный. Русский язык знает хорошо. Но — «не уважает». Спешиваем наглеца. Без мордобоя, лобовых наездов и обид. Чисто «изумлением от познаний дикаря лесного» в моём лице.
— Аль-Табари? Из Амула?
А глаза у дяди не тюркские. А очень даже ближневосточного размера.
— Экхм… Господин бывал в Табаристане?!
Как я мог там бывать?! Табаристана с 13 века нет.
— Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос, уважаемый?
— Э… Нет. Я родился в Баб-уль-Абвабе.
— Прекрасный город, прекрасная гавань. Правда, очень извилистый вход.
Подавился. Воздухом надо дышать, а не глотать. Подождём, пока откашляется. Сделаем вид, что… что сделали вид.
— Эгмм… Могу ли я спросить господина…
— Не можешь. Твои люди стремятся в свои жилища, а зима — близко. Итак, прикажи всем им спуститься с кораблей и сесть вдоль этой горы. А старшие из корабельщиков и владельцы товаров пусть подойдут сюда.