— Сегодня вы победите. Мими всего лишь женщина. Так не давайте же ей пощады! Никакого милосердия! Это глупое словечко придумано теми, у кого никогда ни на что не хватало смелости. Сражайтесь с ней, гните ее, ломайте — даже убейте, если понадобится! Она стоит у вас на дороге, и уже за одно это я ненавижу ее. Сосредоточьте все свое влияние на ней; о Лилле можете не беспокоиться — она и так вас уже панически боится. Вы уже ее хозяин. Возможно, Мими попытается заставить вас перевести глаза на сестру, но помните, это лишь уловка. Не позволяйте ничему отвлечь себя от битвы с ней, и вы победите. А если почувствуете, что перевес на ее стороне, возьмите меня за руку — я поддержу вас, как смогу. Если и тогда она покажется вам сильнее, доверьтесь мне — я сумею повернуть дело так, что вы уйдете хоть и не победителем, но и не побежденным. А теперь — тихо! Они идут».
Девушки вышли встречать гостей вместе. Но как только открылась дверь, с Обрыва донеслись какие-то странные звуки: то был громкий шелест сухих тростников и кустарника, в изобилии росшего вдоль его края. А затем из них стали взлетать тысячи и тысячи птиц — большинство из них было голубями с белыми «капюшонами» на головках. Шум их крыльев и воркование, сливаясь в неясный гул, звучал все более явственно и угрожающе, словно предвестник надвигающегося шторма. Уже отвыкшие от птиц, все с удивлением оглянулись на «Кастра Регис», над башней которого по-прежнему гордо реял воздушный змей. И вдруг прямо у них на глазах управляющая бечева лопнула, и змей-коршун, кувыркаясь, заскользил вниз. Ветер оказался слишком сильным, а его собственный вес слишком большим, чтобы веревка смогла выдержать натяжение.
Падение змея придало Мими сил и возродило в ней надежду. Один из ее противников был повержен, и теперь она могла сосредоточить все свои силы на главной битве. Она была глубоко верующим человеком, и в этот момент всем сердцем ощутила поддержку Небес. Возвращение птиц укрепило ее веру, придало мужества и новых сил для борьбы. Столь угнетавшее ее прежде кошмарное молчание природы наконец-то оказалось нарушено, и одно это уже виделось ей величайшим благом.
Но на леди Арабеллу шелест крыльев кружившихся вокруг голубей оказал прямо противоположное действие: она смертельно побледнела и, казалось, была близка к обмороку.
— Что же это такое? — выдохнула она.
Мими, выросшей в Сиаме, так поразивший ее противницу звук почему-то напомнил свист заклинателей змей.
Эдгар Касублл первым пришел в себя после крушения змея. Он воззвал к инстинкту самосохранения и уже через минуту снова смог рассуждать хладнокровно и логично. Мими также не поддалась общей панике: она находилась в глубоком религиозном экстазе. Ей открылось, что идущая здесь борьба есть часть высшей битвы — извечной битвы между Добром и Злом. И что победа вновь на стороне Добра — вестниками ее были голубки с белоснежными капюшонами святой Коломбы. Касуолл попытался немедленно применить свой гипнотический дар. Они взглянул в упор в глаза Мими, но ощутив полыхавшую в них нечеловеческую, божественную силу, понял, что не сумеет ей противостоять. Девушка сделала несколько пассов, он попятился, но леди Арабелла поспешно поймала его за руку и сжала ее, пытаясь остановить. Однако всей ее злости не хватило, чтобы выдержать взгляд Мими, и им обоим пришлось сложить оружие и отступить.