Илья Глазунов (Березина) - страница 2
Запомнились художнику бескрайние поля русских деревень, расположенных вблизи города Луги, где обычно летом снимала дачу семья Глазуновых. В книге Россия распятая Илья Сергеевич пишет: «Первое мое впечатление в сознательной жизни - кусок синего неба, легкого, ажурного, с ослепительной, белой, пенистой накипью облаков. Дорога, тонущая в море ромашек, а там, далеко, - загадочный лес, полный пения птиц и летнего зноя. Мне кажется, как будто кто-то включил меня и сказал: "Живи!" — и с этого момента я начал жить!».
Мужчина в кепке. 1950
Лодки. 1953
В 1941 году детство будущего художника резко изменилось, как и у всех детей его поколения. Началась страшная, голодная и холодная блокада Ленинграда, когда на глазах одиннадцатилетнего мальчика умирают от голода его отец, мать и близкие родственники. Эта трагедия многое объясняет в творчестве Глазунова, который был спасен и по льду Ладожского озера вывезен в марте 1942 года в деревню Гребло Новгородской области.
«Эти годы, проведенные в деревенской глуши, у озера Великое, стали на всю жизнь памятны мне как годы познания жизни русской деревни, а я, как все крестьянские дети, молотил лен, пас коров и ходил за дровами в дремучий, нескончаемый бор». Глядя на многие работы художника (пейзажи, исторические полотна и иллюстрации к русской классической литературе), понимаешь, откуда появились у него эта проникновенная любовь и познание давно ушедшего крестьянского быта.
В России распятой художник пишет: «Какая хрупкая, нежная прелесть в северной русской природе! Какой тихой, невыразимой музыки полны всплески лесных озер, шуршание камыша, молчание белых камней... Чахлые нивы, шумящие на ветру березы и осины... Приложи ухо к земле, и она взволнованно расскажет о былинных вековых тайнах, сокрытых в ней, поведает о прошедших поколениях людей, спящих в земле под весенней буйной травой, под белоствольными березами, горящими на ветру зеленым огнем.
Как поют птицы в северных новгородских лесах! Как бесконечен зеленый бор с темными, заколдованными озерами! Кажется, что здесь и сидела бедная Аленушка, всеми забытая, со своими думами, грустными и тихими. Как набат, шумят далекие вершины столетних сосен, на зелени мягкого мха мерцают ягоды.
Плес. Голова женщины. 1950
Девушка с кошелкой. 1953
В бору всегда тихо и торжественно. Тихо было тогда, когда я после мучительных месяцев, казавшихся мне долгими годами, вступил, как в храм, в сень весеннего бора. Будто вернулся в довоенное детство, только не было со мной моей мамы, которая почему-то все не едет ко мне! Тишина - первое, что поражало. Тишина и пустынность небес. Новый мир обступил меня, успокаивая и открывая свои вечные красоты. Все как до войны, только почти не видно мужчин. Они на фронте».