— А твоё мнение тут не учитывается? — осторожно спросила ведунья.
— Нет! Я согласился жениться, мои жены живы. Значит, любая может занять это место, понимаешь?!
— Нет, — покачала Арха головой, — но ладно. Будем считать, что так и положено. Ты мне объясни, почему мы не можем вернуться? Ну, пусть они тут сами разбираются у кого длиннее… э-э-э… мускулы. А мы их в столице подождём, а?
— Если я присутствовать не буду, то нанесу всем кланам, чьи дочери будут участвовать, смертельное оскорбление.
— Ну, ладно… Жаль, конечно. Но тогда отправь меня быстренько обратно. Я за тебя и на расстоянии болеть буду, честно.
— Не могу, Арха… — почти простонал Тхия. — У них с женщинами вообще туго. Девушка, достигшая зрелости, либо принадлежит кому-то, либо доказывает свою независимость. Поскольку мы тут очутились вместе, то у меня выхода другого не было, кроме как тебя своей назвать. А принадлежащая всегда должна быть рядом с господином. Такой закон и у грахов, и у арифедов. Меня никто не поймёт, если я тебя отошлю.
— Интересно, а Дан поймёт? — спросила лекарка у потолка.
Тхия плюхнулся на табурет, запустил пальцы в шевелюру и глухо застонал. В принципе, ведунья его понимала. Перспективы у рыжего были так себе. Сначала ему предстояло насладиться битвой буйволиц, бодающихся за его белое тело, руку, сердце и прочие органы. А потом демону стоило эти самые органы преподнести в подарок лучшему другу. А-то друг их сам вынет. Особо жестоким способом.
— Нет, но я-то какова, а?! Кто ещё в наше время может похвастаться, что в прямом смысле мужику принадлежит? А вот меня угораздило быть собственностью аж двух разом, — задумчиво протянула Арха. — Интересно, в чем таком я провинилась в прошлой жизни, что меня Тьма теперь так карает, а? Неужели, войну развязала и собственноручно прикончила пару тысяч младенцев?
Рыжий ей ничего не ответил, продолжая раскачиваться на табуретке. Кажется, близкий к тому, чтобы начать себе шевелюру выдёргивать. А ведунья загрустила, улёгшись щекой на собственном колене. То, что с арифедом Дан поступит вопреки всем принципам гуманизма — было понятно. Но и её собственное будущее с хаш-эдом терялось в тумане, который царил за стенами избушки.
* * *
Дверь, хлюпнув разбухшим деревом, открылась, и на пороге появился демоненок, усердно делающий вид, что его тут нет. Он сложил руки за спиной, рассматривая потолок и заученно протарахтел:
— Мать просит уважаемого отца возглавить стол и благословить пищу.
— Чьего отца? — с разгону Арха ничего не поняла.
Хотя надобность в вопросах отпадала, стоило присмотреться к мальчонке. Глаза у пацана были белые, кожа тоже отливала всеми оттенками снега. А вот волосы, брови и ресницы сверкали фирменной рыжиной. Если бы Тхия даже хотел отвертеться от отцовства, то у него это вряд ли получилось. Рыжие демоны вообще встречались редко.