Опять то самое дурманящее блаженство – словно поцелуй ангела – овладело мной. И опять всего лишь на секунду. Следом накатила ужасная, невыносимая тоска. Как тогда, все как тогда. Но теперь я поняла, отчего моя тоска происходит: я наконец осознала Маринину смерть.
Я ее не убивала – и это счастье, блаженное, ошеломляющее счастье. Но она все равно убита. Ее больше нет, навсегда больше нет.
Сначала Максим, теперь Марина. Они предали меня и оставили. А я думала когда-то: что хуже, развод или смерть? А они сумели соединить обе вещи: их смерти – развод. Они словно оба со мной развелись и уехали в другой город, в другую страну, далеко-далеко, так, чтоб больше никогда не встретиться. Максим первым уехал, чтобы обустроить жилище для новой жены. Обустроил, украсил венками и цветами, обставил удобной мебелью и послал телеграмму: выезжай, все готово. И Марина не задержалась, побежала в ближайшую кассу покупать билет…
Кто продавец билета? Если не я, то кто?
Апельсин, пиджак, коньяк, сигареты. Рука моя помнит ручку ножа. И к тому же имеется свидетель того, что продавец – я.
Что-то давно он не звонил, мерзкий и странный, непонятно откуда взявшийся свидетель.
Как он мог позвонить, если телефон был все время выключен? Включить? Договориться о встрече? Кстати, что он мог видеть, раз я не убивала?
А может, он просто жулик, мой шантажист? Все, чем он располагает, – запись моей пьяной исповеди. Я не была в тот вечер в квартире сестры!
Да, но пиджак, апельсин и коньяк – как с ними-то быть?
Надо бы включить телефон, дождаться звонка, поговорить и узнать…
Просигналила машина – совсем близко, я вздрогнула от неожиданного резкого звука. Обернулась – такси. А я и забыла, что вызывала такси.
Как хорошо – минут через пятнадцать буду дома. Я так устала! У меня есть коньяк – бутылка, которую купила сегодня в баре и не успела открыть, потому что позвонила мама. И, кажется, в холодильнике еще оставались апельсины. Коньяк, апельсин и… Боже мой, я забыла в машине пиджак! Не домой надо ехать, а на автостоянку. На пиджаке могли остаться следы…
– Извините, – я повернулась к таксисту, – я забыла… В общем, отвезите меня на Тимирязева, к стоянке машин.
– Как скажете.
Пиджак. Как могла я так легкомысленно оставить его в машине? А если милиция уже побывала на стоянке и нашла его? Тогда конец, тогда ничто меня не спасет. Следы…
Я схожу с ума, какие следы, если я не убивала? И потом, ведь пиджак висел в прихожей, а Марина… Все произошло в спальне, значит, тогда я была без пиджака, и следов остаться не могло.
Их и так не могло остаться – я сестру не убивала!