Что он там говорил про милицию? Что она сейчас ко мне нагрянет? Откуда ему известно, он что, сам из этой структуры, какой-нибудь мент-оборотень? Если так, у меня нет никаких шансов выпутаться: он и деньги возьмет, и заложит.
Черт! Но, может, он все-таки не из милиции? Господи, ну пусть он будет не из милиции, а простым, честным шантажистом!
Во всяком случае, надо так думать. Только так. Иначе я сойду с ума, иначе я себя обязательно выдам.
Да я себя все равно выдам, можно не сомневаться.
Не выдам, если правильно себя поведу. Главное, не надо нервничать, говорить спокойно. О чем они могут спрашивать? Отчима спрашивали, в каких отношениях он был с Мариной, и о жилищных условиях. Жилищные условия у меня, слава богу, нормальные, тут не должно возникнуть подозрений, а о наших с ней отношениях можно ведь всего не рассказывать. Что еще их может интересовать? Где я была вчера вечером? Черт его знает, где я была! Скажу, что сидела дома, это вполне нормально и естественно. Свидетелей нет, но какие у меня могут быть свидетели, если живу теперь одна? Так, где была, в каких отношениях… что еще? Вроде больше ничего.
Да! Нужно одеться, я ведь все еще в халате на голое тело. И встать. И умыться. И хорошо бы кофе для освежения головы.
Я поднялась с кровати. Что бы такое надеть? Чтобы прилично, нейтрально и по-домашнему, а то решат, будто я их ждала, вот уж что мне совсем ни к чему. Надену платье в сине-белую полоску.
О чем же меня могут спросить, о чем еще? Я наверняка упустила что-нибудь очень важное. Сосредоточиться и подумать… Голова совсем не работает.
Я приняла душ, тщательно, чтобы не осталось перегара, почистила зубы и сварила кофе, но выпить не успела. Не успела я и додумать вопросы, и выработать правильную линию поведения – раздался звонок в дверь.
Милиция! И я сейчас провалюсь по всем статьям…
Нет, я возьму себя в руки и поведу себя правильно. Так правильно, что они от меня сразу отстанут, ни на секунду не заподозрят.
– Майор Бородин, уголовный розыск. – Стоящий на пороге мужчина показал удостоверение – на кой черт мне его удостоверение, как будто по его роже не видно, что он – уголовный розыск? – Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– Алдонина Наталья Сергеевна?
Я кивнула. Как же мне не нравился этот майор! И как я его боялась! Руки затряслись мелкой противной дрожью, ноги стали подкашиваться.
– Проходите.
Мы прошли с майором в комнату. Он тут же принялся бесцеремонно ее рассматривать, и мне стало стыдно: всюду толстым слоем лежала пыль, на столе стояла пустая бутылка и чашка с засохшей кофейной гущей на дне. Черт, больше недели – гораздо больше! – я здесь не убирала, не до того мне было. А сейчас, когда готовилась к встрече с представителями закона, о комнате не подумала. Надо было провести его на кухню.