— Никто не оспаривает это, — как обычно, вступил Брюс, чтобы смягчить ситуацию. Он был хорош в этом. Мне следовало бы взять у него несколько уроков. — Вы справились очень хорошо. Мы просто беспокоимся о вашей безопасности, миледи.
Жаль я не могла сказать ему, чтобы он больше не называл меня так.
Они называли так Анну. Каждый раз, когда кто-то из них использовал это слово, меня как будто щипали за больное место. Каждый день это слово оставляло на мне синяки.
Кристоф наклонился вперед.
— Тебе не следовало...
О, он же не собирался критиковать мои действия?
— Что, я должна была остаться там и ждать, когда они войдут и убьют меня, прежде чем боевая команда доберется до меня? Потом мне пришлось бы драться с шестью из них вместо одного!
— Я был на крыше, — сказал он спокойно. — Ты же не думаешь, что я послал бы тебя одну?
Ну, отчасти было утешительно знать, что он был там, и шум, который я слышала через наушник, теперь имел смысл. Но все же.
— Предполагалось, что ты так поступишь! Ты контролировал все! Я сказала, что была готова! — готова к легкой операции, готова сохранить самую близкую вещь, пока охотишься на кровососов!
— Ты готова, но не без меня, — его руки замерцали, и, прежде чем я осознала что-либо, они обнимали мое лицо. Он был ужасно быстрым. — Я бы никогда не поместил мою пташку в челюсть ловушки, не будучи достаточно близко, чтобы удостовериться, что эта ловушка не захлопнется на ней, — его теплая кожа соприкасалась с моей, и он наклонился. От него действительно пахло рождественскими конфетами, теплыми, яблочными специями. Это было знакомо и утешительно.
Он притянул меня. Наши лбы соприкоснулись.
Впервые, с тех пор как село солнце, я чувствовала безопасность. Он выдохнул, а я вдохнула, и дрожь во мне потихоньку уходила. Я смутно осознавала, что другие наблюдали, но это не казалось важным. Ничего не казалось важным, когда он сделал это.
Кроме того, что иногда я хотела, чтобы он был кое-кем другим. Кое-кем в длинном, темном плаще с запахом оборотня и клубничного ладана.
Что опять-таки было неверной мыслью. В груди натянулось, и по мне прошлась дрожь.
Кристоф пробормотал что-то, что я не совсем уловила. Я зажмурилась и попыталась притвориться, что это не имело значения. И также попыталась притвориться, что, по большей части, по мне пробегала мягкая молния не из-за того, что он находился так близко. Как будто мои гормоны решили бунтовать каждый раз, когда он находился в радиусе десяти футов[5].
И неужели это не сбивало с толку и не было нежеланным? Да, сэр. Это так. Это становилось лучшей вещью, которую я чувствовала, до того как ночью мертвые пальцы папы постучали в окно нашей двери, в Дакоте.