— Никаких следов носферату, — но его лицо было твердым, челюсть напряжена. То выражение лица было единственным, которое заставляло мое сердце делать испуганные прыжки в груди.
Если он когда-либо посмотрит так на меня, то мне придется икать стену, чтобы опереться на нее. И чем быстрее, тем лучше.
— Ладно, передай его мне. Я уверена, что все, кроме меня, прочитали его, — но я ошибалась насчет этого. Кристоф нежно положил его в мою протянутую ладонь, и конверт все еще был запечатан. «Дрю Андерсон» было написано на конверте печатными буквами — любопытно детская надпись, сделанная авторучкой, края конверта истекали тускло-синим.
— Как его доставили? — поинтересовался Кристоф.
Эзра заерзал на столе, играя с сигаретой. Он выглядел так, будто действительно хотел зажечь ее.
— Старый ящик в Ньюарке. Больше в нем ничего не было, и команды, извлекавшие вещи, — в состоянии боевой готовности. Мы не знаем, какую еще информацию она передала носферату. Никаких следов, никаких запахов.
— Вероятно, один из ее охранников доставил его, — губы Хиро скривились. — Я бы не доверял их профессионализму.
— Мы обучали их и сделали преданными ей, — слабый акцент Брюса сделал слова четкими. — Она совершила все остальное. Они не виновны.
Этого было достаточно, чтобы Хиро принялся за старые аргументы.
— Слуги определенно не виновны. Это не сделает их наказание менее...
— Давайте снова продолжим, — пробормотал Огаст. — Просто открой его, Дрю, детка. Давайте посмотрим, что она припрятала в рукаве, — все посмотрели на него. Он сидел прямо и все еще выглядел очень некомфортно. Но, тем не менее, хорошо, что он находился здесь.
— Давайте начнем обсуждать тогда, когда узнаем, что там, ладно? — они все заткнулись, и я разорвала плотную бумагу. Кристоф не отдал бы его мне, если бы там было что-то, похожее на спусковой курок, но тем не менее, я орудовала только кончиками пальцев. Призрак пряностей прицепился к ним — своеобразный цветочный аромат Анны, как гвоздика на грани гниения. Это заставило меня думать о вьющихся красных локонах и ее тонких маленьких клыках, ботинках на высоких каблуках с крошечными кнопками, шелковых платьях и сильном блеске. Она почти всегда выглядела как модель или иллюстрация в каком-то фэнтезийном журнале.
Кроме тех моментов, когда пыталась убить меня. Потом ее лицо искажалось и краснело, а ее винтовка извергала огонь, пока она кричала. Некрасивая картина.
Я вздохнула, дернула сложенный лист соответствующей бумаги из конверта и развернула его. Та же самая детская ксилография[17], аккуратные предложения.