— Понятия не имею, — не менее кисло отозвался Яте, — я не орнитолог.
Ну, по крайней мере, осознание того, что не всегда окружающие оказываются умнее тебя, приносило облегчение. Небольшое, но всё же.
Одна голова хорошо, а с телом лучше.
Вечер в мертвецкой — не самое радужное окончание дня, даже и рабочего, то есть неприятного уже по определению. И пусть тебя в зал, где эти самые мертвецы лежат — или хранятся? — не пускают, ужасов особых ты не видела, а за полгода работы в агентстве чего только нанюхаться не успела, всё равно некомфортно. Понятно, что такие помещения к оптимизму не располагают. Но в этом подвале полицейские словно специально страх и ужасы нагоняли. Переходы каменные, тёмные, едва-едва освещённые. Потолки низкие — арками. Да ещё и решётки кругом, как в казематах. Кого охраняют, спрашивается?
Алекс и Яте, в сопровождении Гиккори, уже с полчаса обсуждали что-то в зале. Из коридора их не видно — через дверной проём, закрытый всё той же ржавой решёткой, разглядеть можно только каменный пол да часть грязной, покрытой то ли потёками, то ли плесенью стены. Голоса доносились, но слов не разобрать. А ждать скучно.
К телу Каро оборотень не пустил. И на заверения, что всяких там мертвецов она не боится, Мастерс заявил, что утопленник недельной давности — это не то же самое, что труп свежий. А плетений на нём нет никаких, его штатный теург уже проверил. Конечно, специалист ещё тот, но будь там что, заметил бы. Другое дело, если он течение потоков определить не сумеет. Но тут и расшифровывать нечего.
В общем, не пустил. Но и сам остался в коридоре, оказывая моральную поддержку. В чём она состояла, теург так и не поняла. Потому что Мастерс молчал, как рыба, пол изучал. Правда, тегу и саму на разговоры не тянуло.
— Какой конкретики вы от меня хотите? — видимо, разозлившись, повысил голос Яте там, за стеной. Каро ему даже почти посочувствовала. Денёк у медика не из лучших выдался. Так и норовили окружающие проверить тегские нервы на прочность. — Вы же не дадите разрешения его вскрыть.
Служащий, тряпкой размазывающий по полу ровным слоем грязь, осклабился, будто даже радостно, буркнув что-то похожее на: «Трупоед!». Что общего между вскрытием и гастрономическими предпочтениями эксперта, теург не поняла. Но в управлении полиции к Яте относились с особым пиететом. Впрочем, это и без подсказок заметно.
— … а без этого я вам скажу, что перед нами фат средних лет, мужского пола, — недовольно рыкнул тег. — Перед гибелью явно подвергался насилию. Рискну предположить, что даже пыткам. При жизни питался нормально, тяжёлым трудом не занимался, регулярно посещал брадобрея. Но последние несколько дней перед смертью голодал. Умер от удара по голове.