— И что я, по-твоему, должен сделать? — довольно равнодушно отозвался блондин, не отрываясь от созерцания потолка.
Тега наклонилась, поправляя шнурки на ботинке. За последние полгода мораль Каро рухнула в бездны, дозволяющие поднимать юбку в присутствии мужчины даже чуть выше щиколотки.
Впрочем, как раз ноги теги оборотня в данный момент интересовали меньше всего. Он уставился на округлость зада, холмиком возвышающийся над столом.
— Пойти и разобраться с домовыми, — невнятно ответила теург.
— Я? — искренне поразился Рон, от удивления даже переставая раскачиваться.
— А кто? Меня они не слушают. Яте не пойдёт. Если идти не хочешь, попроси господина Росса их приструнить. Только сам попроси, — девушка выпрямилась, мельком глянув на оборотня. Но видимо, заметила на его физиономии что-то подозрительное, потому что развернулась к сыщику, нехорошо прищурившись. — И на что это ты пялился?
— Что показали, на то и пялился, — широко осклабился красавчик. — Знаешь, детка, эти ваши юбки с подушками сзади мне совсем не нравятся. Может, ты пересмотришь свой гардероб? Естественное, оно как-то лучше смотрится.
— Естественное, значит? — и без того не слишком широкие глаза теурга превратились в две щёлки. — Может, мне вообще юбку снять?
— Я не против, — разулыбался во весь белоснежный частокол Мастерс.
— Ты у нас никогда против не бываешь, — протянула Курой, ласково улыбаясь в ответ.
Девушка присела рядом с оборотнем на столешницу, даже не заметив, что оборкой юбки смела хороший пласт пыли. Протянула руку, будто хотела погладить оборотня по щеке. И поддела ботинком ножку стула, рванув её на себя.
— Тебе мама никогда не говорила, что раскачиваться на стульях нехорошо? — невинно поинтересовалась тега у барахтающегося в обломках мебели Рона.
!.. — ответил оборотень, -!.. на!.. За что?!
— А кто с дочкой заказчика заигрывал?
— Я? — округлил абсолютно честные глаза Рон, потирая неудачно встретившийся со столом затылок.
— Нет, я!
— Я так понимаю, заняться вам нечем? — негромко поинтересовался Алекс.
Управляющий агентством стоял на пороге своего кабинета, скрестив руки на груди.
Поскольку надежда на приход новых клиентов таяла с каждой минутой, альв позволил себе лёгкую небрежность. В смысле, сюртук его был расстегнут. Впрочем, рубашка по-прежнему светилась девственной белизной, а накрахмаленный воротничок и манжеты топорщились от крахмала. Шейный платок, завязанный безупречным сложным узлом, помаргивал рубиновый глазок булавки. На светло-сером жилете и таких же брюках — ни складочки. Каштановые кудри вились идеальными локонами — волосок к волоску.