— А что мы родителям скажем?
— Скажем, что не приняли нас.
— Нет, Лёшка, я своей маме врать не буду. И тебе не советую. Сам подумай: она-то ведь тебе никогда не врёт.
Лёшка смущённо почесал за ухом, потом предложил:
— Тогда, чтобы обмана не было, давай так экзамен сдадим, что в школу нас не примут. Сделаем вид, будто у нас совсем никакого слуха нет.
— Можно и так, — неуверенно ответил я. — Ну там видно будет, что делать.
— Интересно, что нужно петь?
— Понятия не имею. Да и зачем нам это знать, если у нас ни слуха, ни голоса нет.
— Точно, — сообразил Лёшка и сразу успокоился.
Часа два, наверное, томились мы в коридоре, пока наконец не подошла моя очередь входить в кабинет. Лёшка ободряюще кивнул мне и хлопнул по плечу. Я сделал глубокий вдох и вошёл в класс. Там за несколькими столами сидела приёмная комиссия. В углу поблёскивало чёрное полированное пианино.
Илья Ильин. «Царь Иван-лягух».
Инна Гамазкова. «Подарок».
Я сразу же решительным шагом направился к нему и уселся на маленький кругленький стульчик.
— Как твоя фамилия, мальчик? — спросила меня женщина в яркой сиреневой кофточке.
— Клюшкин, — ответил я и деловито поднял крышку пианино.
— Ты уже умеешь играть? — удивилась тётенька.
— Я нет, а вы?
Тётенька улыбнулась и сказала:
— Я умею и кое-что сейчас тебе покажу.
Она придвинула ещё один стул и села со мной рядом.
— Вот я сыграю сейчас забавную песенку, а ты попробуй повтори:
Едет, едет паровоз,
Две трубы и сто колёс,
Две трубы, сто колёс,
Машинистом рыжий пёс,
— нажимала она на клавиши.
Мне клавиши очень понравились, и я тоже с удовольствием понажимал на них.
— Молодец, — похвалила меня тётенька. — А песни петь ты умеешь?
— Почему же нет? — удивился я. — Запросто.
И затянул любимую дедушкину песню, которая выручала меня не раз:
Патроны у нас на исходе,
Снаряды все вышли давно,
Нам помощи ждать неоткуда
И здесь умереть суждено.
Горланю, а сам одним глазом поглядываю, нравится ли комиссии моя песня. Смотрю: кивают, одобрительно кивают — и взревел с новой силой:
Мы в плен не сдадимся живыми,
Врага победим иль умрём.
Вы, братья, про нас вспомяните,
Покончив с проклятым врагом.
Тут, вижу, погрустнело моё жюри. Ну что делать? Надо исправлять положение.
— А я ещё плясать умею, — говорю.
И как вышел на середину, как топнул ногой, как повёл плечами и такую «Цыганочку» выдал, что вся комиссия пришла в восторг.
— Ещё знаю фокус с картами, — разошёлся я. — Есть у кого-нибудь карты?
Но карт ни у кого не нашлось.
— А спички?
— Зажигалка, — предложил мужчина в строгом сером костюме.
— Не пойдёт, — помотал я головой.