«Видите ли вы систему, которая могла возникнуть в тот момент?» – спросила Мариса, и я осознал, что принял вот такое дуравило:
Хороший учитель должен страдать.
Я считал себя учителем, потому что управлял компанией, которая занимается образованием, а также говорил и писал о личностном росте. Подсознательно я был уверен, что для того, чтобы быть хорошим учителем, я должен страдать, и в моем случае это выражалось в том, что я должен быть на мели.
Мариса не остановилась на этом и продолжила регрессию в еще более далекое прошлое. Я увидел себя на заднем сиденье родительской машины. Мне было девять или десять, и это был мой день рожденья. Родители везли меня в магазин, чтобы я выбрал себе подарок. Я притворялся спящим, но на самом деле слушал их разговор – они беспокоились о деньгах. В то время мы не были богаты, но нам хватало. Мама работала учительницей, отец был мелким предпринимателем. Я помню, как чувствовал стыд из-за того, что предстоят траты на подарок. В магазине я выбрал книгу. «Это все? – спросила мама. – Выбери что-нибудь еще». Я выбрал хоккейную клюшку. Мама сказала: «Это твой день рожденья. Найди себе еще что-нибудь». Но я не хотел, чтобы родители на меня тратились. Это воспоминание превратилось в еще одну модель реальности.
Не проси слишком много, потому что от этого кто-нибудь пострадает.
Мы продолжили работу. Я вспомнил еще одно происшествие. Мне было шестнадцать, я стоял на баскетбольной площадке под палящим солнцем. Я был наказан. Директор моей школы, мускулистый бывший тяжелоатлет, почему-то питал ко мне неприязнь, хотя я хорошо учился. В тот день была физкультура, и я забыл шорты. За эту мелочь директор заставил меня два часа простоять на жаре. Я не был напуган, поэтому он решил усилить наказание – прямо у меня на глазах он позвонил моему отцу и сказал мне: «Ты исключен». И ушел.
Когда отец примчался в школу, директор объяснил: «На самом деле я не исключил вашего сына. Просто хотел напугать его и преподать ему урок». Отец был в ярости и высказал ему все, что думал о такой реакции на небольшой проступок.
Я терпел, когда со мной так обращались.
«Теперь вы взрослый человек. Вы видите, почему он так с вами обращался?» – спросила Мариса, и я осознал еще одно дуравило.
Не выделяйся. Выделяться опасно.
Я немедленно понял, как многообразно мне мешали три детских убеждения. Я верил, что выделяться опасно, что хороший учитель не должен быть богатым и что если я буду просить чего-то большего, то огорчу или разочарую кого-то. Они саботировали меня. Я даже не знал, что они у меня