– О чем, собственно, речь? – холодно поинтересовался Гия.
– О вашей вчерашней отлучке. Нашлись желающие поставить меня в известность.
Гия дернул щекой. Видно было, что разговор этот его раздражает.
– У Светланы Владимировны произошла серьезная неприятность, – объяснил он сухо. – Я случайно узнал об этом и вызвался помочь. Не ожидал, что это может кого-то заинтересовать, – добавил сквозь зубы.
– Игорь Александрович, – вмешалась я, – от нас-то вы чего хотите? Это было единственный раз, мы действительно отъехали из офиса, не предупредив никого. По очень срочному делу. И Гия Шалвович мне очень помог. О чем еще могли вас «поставить в известность»?
– Еще добрые люди сообщили, что у вас роман, – хмыкнул шеф.
Я только в удивлении помотала головой, а Гия поднялся.
– У нас повесть, – буркнул он раздраженно и вышел из кабинета.
– Ну и фантазии, – прокомментировала я потрясенно.
– Ладно, – закруглил Колосов. – Я должен был вас проинформировать.
Через полчаса как ни в чем не бывало Гия зашел в мой кабинетик, чтобы вместе отправиться обедать.
– А слухи? – неуверенно спросила я.
– Вам не стыдно? – реагировал он.
– Да я за вас переживаю. Вы мне помогли, а теперь из-за этого станете, так сказать, жертвой молвы. – Я улыбнулась.
– Честно говоря, если бы не эта молва, наверное, в голову не пришло бы звать вас на обед. – Он подмигнул. – Ну как?
– Согласна, – обрадовалась я. Потому что снова почувствовала себя не одинокой. А бунтовать вдвоем – это совершенно другое дело. – Ну а Колосов? На него вы тоже в обиде?
– Колосов – нет. – Гия помолчал и усмехнулся: – У нас говорят: сидишь в лодке – с лодочником не дерись.
И мы отправились в кафе.
– Как Гриша? – спросил он, едва сели за столик.
– Ничего. Притихший такой. Думаю, что с ним делать.
– Я тоже думал. Обязательно должен найтись какой-то выход. Не бросать же вам работу! Но сына бросать – самое последнее дело… Я сам с двенадцати лет без отца, – вдруг заговорил Гия с какой-то болезненной интонацией. – Он ушел за женщиной, с которой едва познакомился, которой толком и не знал. Ради нее бросил жену и троих детей. У нас так не принято, – все более горячо рассказывал Дадиани. – В Грузии мужчина не оставит семью. Что бы ни происходило в его жизни, семья – святое. Он знает, что должен нести ответственность.
– В России таких семей без счету, – вставила я. – У меня самой та же история, разве что ребенок один.
– Я не могу этого понять. – Гия мотнул головой, сжав губы. – Моего отца не интересовало, что будет с нами. Мне двенадцать, а сестрам того меньше. Я тогда совсем с катушек слетел, чего только не вытворял. Все хотел что-то доказать отцу… Девчонки все время плакали. А что с матерью было – и вспоминать не хочется.