Слышу - едут. Я эту машину поганую уже давно заучил. Ну, точно! Заруливают! Но сегодня я решил не прятаться. Ну сколько можно, а? С начала весны тут ошиваюсь, а все норовят подцепить. Я слышал, как мордатый с петлей все ходил-приговаривал:
- Уж сегодня то возьмем этого буля!
Я и вправду на буль-терьера похож. Морда клином, только я побольше да помохнатей, серый в темную полосу.
Мамаши детей кто на руки, кто в коляски и подальше. Я тоже из песочницы ушел - там города всякие построены, пирамиды, зачем дело рушить. Отошел в сторонку, сел на хвост, жду. Хвост у меня толстый, удобный.
Идет этот мордатый, куском колбасы помахивает:
- Лобзик, Лобзик...
Бросил кусок мне, не доходя метров пять, палку с петлей приготовил и ждет. Понюхал я; колбаса как колбаса, ничего лишнего: мясо, крахмал, хвосты крысиные, ну и подошел и съел ее. А пока ел, мордатый петлю мне на шею накинул, к машине обернулся и кричит:
- Утюг, Утюг, взял я его!
Пока кричал, я веревку перекусил, по петле когтем чиркнул, отошел и опять на хвост сел.
Вылез из будки Утюг, такой же мордатый.
- Ну и где, - говорит, - твой буль-буль?
- А, сука, петлю скусил!
- Не сука, а кобель, - поправляет его Утюг. - Скусил! Инвентарь проверять надо перед работой. Какая же собака петлю перекусит. Сейчас мы его сеткой возьмем, - и в кабину полез.
Долго они с сеткой ходили за мной по двору. Сначала с лаской, с уговорами. Потом стали слова всякие говорить. Бабки от подъездов и те разошлись, послушав. Одна осталась, в подшитых обрезанных валенках на босу ногу, с окладистыми такими усами. И сказала она сиплым от "Беломора" голосом:
- Вот когда мои гвардейцы-десантники в рукопашную ходили, они вот какие слова имели:
- ... ... ...!!!
Постояли мордатые, помолчали, сетку свернули.
- Эх, - говорит Утюг, - вот оно ведь как бывало.
И уехали. Правда, Жучку приблудную прихватили. Хорошо дети не видели, уж очень ласковая была Жучка. Она не за колбасой к мордатым пошла. За лаской. Ее кто погладил, тот и друг. Ведь и у людей тоже так бывает.
Тут и Юлька моя из подъезда выскочила, я к ней, понятно дело, потрусил. А бабка усатая ей и говорит:
- Опять сегодня Амура твоего поймать хотели, он им веревку отъел.
Юлька в слезы.
- Так баб Кать, вы б сказали им, что собака не бродячая, моя собака.
А сама присела, гладит меня. У меня шерсть толстая такая, плотная, как на ковре.
- Эх, девонька, кто ж старуху послушает. У них план, а собака без ошейника. Но я, правда, им кой чего сказала. Пристыдила.
- Я представляю, - смеется Юлька, - ну, Амур, пойдешь в магазин со мной?