У подземного спуска кто-то из жертв ЕГЭ написал традиционный лозунг осени-зимы-2024, но с ошибкой: «gome over», – что следовало бы перевести скорее как «перейди меня». А если как транслитерацию, то и по-другому.
Цены на проезд подскочили в полтора раза, но Денис все равно взял карту на десять поездок. Вместе они сели на поезд в центр, но смогли доехать только до «Третьяковской». Пересадки на кольцо и Таганско-Краснопресненскую линию не работали.
Когда они поднялись на поверхность возле галереи, то обнаружили, как сильно изменилась площадь вокруг нее. Большую Ордынку насколько хватало глаз перекрывали случайные мусорные кучи, сваленные в виде баррикад. Дальше к мосту лежали горами автомобильные шины, которые подожгли, скорее всего, радикалы-воротиловцы. Посреди Клементьевского переулка валялся труп, который никого не волновал. Только обезумевшие кошки дрались за серебристый рыбий хвост. В Ордынском тупике трое раздевали прохожего, вытаскивали у него кошелек, iSec, забирали шапку.
То тут, то там пробегали ушлые боевики националистических и либеральных организаций. Кто выносил из ближайшего магазина телевизор, кто тащил связку флагов, кто спасался бегством от двух-трех боевиков Могилевского в красных футболках с серебряными кругами поверх курток и надписями «Кругом! В будущее шагом марш!».
– Через Красную площадь? – поинтересовался Мешков.
В такие дни в центр лучше вообще не соваться, но других вариантов просто не было.
– Почему нас прежде всего интересуют психолингвистические исследования? Потому что это вопрос власти, – продолжил Аркадий Горчаков свое выступление. – В тех презумпциях, в которых мы находимся с рождения, мы обречены делить пространство на право и лево, вперед и назад, делить время на прошедшее, настоящее и будущее, делить объекты на цельные и композитные, различать бесконечные и локализованные. Но ведь это все не дано нам в реальности наблюдения! У атмосферы нет конца, она бесконечна. Просто на высоте Альфы Центавра она составляет один атом кислорода на световой год в кубе, а здесь, на Земле, ее столько, чтобы создать одноименное давление, равное в единицу. Будущее – это не линейка времени с пунктом назначения, куда мы стремимся. Китайцы не знали такого понятия как будущее время, пока не встретили европейцев. Личность человека не единая структура, а набор различных структур, которые попеременно сменяют друг друга, и потому мы помним одно, и не помним другое, как если бы это произошло не с нами.
Манипулируя нашими предструктурами языка, мы создаем другую реальность и получаем власть. А что такое власть? Это способность непосредственно контролировать процесс. Изымая слова-посредники, набитые как вата в трещину, между нами и объектом нашей власти, мы непосредственно ее производим, осуществляя экономию символического обмена.