Джеймс снова посмотрел на бассейн – ты гляди-ка, Нэт уже водит. Но что-то не так. Дети уплывали прочь. Сдавленно хихикая, выбирались из воды на кафельный бортик. Нэт с закрытыми глазами бултыхался посреди бассейна, топтался, вертелся, шарил руками. И вскрикивал: «Марко. Марко».
– Поло, – откликались остальные. Шмыгали вдоль бортика, брызгались, и Нэт кидался то туда то сюда на плеск. «Марко. Марко». Голосок жалобный.
Они не на него ополчились, сказал себе Джеймс. Они тут играют бог знает сколько – надоело, наверное. Просто шутят. Нэт тут ни при чем.
А потом девочка постарше – лет десяти-одиннадцати – крикнула:
– Китаеза потерял Китай! – И остальные засмеялись.
Сердце у Джеймса сжалось камнем и оборвалось. Нэт в бассейне оторопело замер, раскинув руки по воде. В тишине раскрыл и сжал ладонь.
Его отец на заднем плане тоже оторопел. Может, удастся загнать остальных детей в воду? Но если заговорить, розыгрыш раскроется. Можно окликнуть Нэта. Сказать, например: «Нам пора домой». Тогда Нэт откроет глаза – и увидит, что вокруг пусто. Ноздри жгло от хлорки. А затем с дальнего бортика в воду беззвучно нырнуло смутное пятно – чье-то тело. К Нэту заскользила чья-то фигура, из-под воды возникла песочная шевелюра. Джек.
– Поло! – крикнул он. В кафельном зале слово заметалось эхом: «Поло. Поло. Поло». От облегчения сам не свой, Нэт бросился на звук, и Джек не шевелился, ждал, перебирая ногами в воде, пока Нэт не вцепился ему в плечо. Джеймс увидел, как сумрак его огорчения на миг сменился беспримесной радостью.
Затем Нэт открыл глаза – и сияние угасло. Он увидел, что остальные расселись по бортику и смеются, а в бассейне только он и Джек. Джек ему ухмыльнулся. Нэт решил, что Джек дразнится: «Обманули дурака». Оттолкнул Джека, нырнул, а когда вынырнул у бортика, вылез мигом, даже не отряхнувшись. Даже воду с лица не стер, зашагал прямиком к двери, и вода текла с волос по лицу, и Джеймс не понял, плачет ли сын.
В раздевалке Нэт не произнес ни слова. Не пожелал одеваться, даже обуваться не захотел, а когда Джеймс в третий раз протянул ему брюки, Нэт так яростно пнул шкафчик, что осталась вмятина. Джеймс обернулся – из двери в бассейн подглядывал Джек. Может, заговорит – может, даже извинится? Но Джек смотрел молча. Нэт его и не заметил, вылетел в вестибюль, а Джеймс взял вещи в охапку, вышел следом, и дверь хлопнула у него за спиной.
Джеймсу хотелось подхватить сына на руки, сказать, что он понимает. Тридцать лет прошло, а он еще помнил уроки физкультуры в Ллойде и как однажды он запутался в рубашке, а выпутавшись, обнаружил, что со скамьи пропали его штаны. Все уже оделись, распихивали форму по шкафчикам и завязывали шнурки. Звонок прозвенел, раздевалка опустела. Джеймс искал десять минут, сгорая со стыда от того, что физрук мистер Чайлдз видит его в трусах, и наконец нашел брюки под раковиной – обвязаны вокруг колена трубы, в отвороты набились комья пыли. «Наверное, кто-то прихватил с собой по нечаянности, – сказал мистер Чайлдз. – Ну-ка бегом в класс, Ли. Опаздываешь». Джеймс понимал, что это вышло не случайно. Внедрил систему: сначала штаны, потом рубашка. Никому никогда не рассказывал, но воспоминание осталось.