За всякий верный ответ она гладила Лидию по волосам и прижимала к бедру.
Лидия считала целый день. Если все съедят по хотдогу, сколько останется на завтра? Если у нее и у Нэта по пять бенгальских огней, сколько всего у них обоих? К сумеркам, когда в небе расцвели фейерверки, Лидия насчитала, что мама десять раз ее поцеловала, пять раз погладила по голове и трижды назвала «моя умница». Когда Лидия отвечала, у мамы на щеке появлялась ямочка, точно отпечаток пальчика.
– Еще, – умоляла Лидия, едва мама умолкала. – Мамуль, спроси меня еще.
– Ну, если ты правда хочешь, – отвечала мама, и Лидия кивала. – Завтра, – сказала Мэрилин. – Я тебе завтра куплю книжку, и мы вместе почитаем.
Вместо одной книжки Мэрилин накупила гору. «Воздушная наука». «Откуда берется погода». «Занимательная химия». Вечерами, уложив Нэта, она подсаживалась к Лидии на постель и брала верхнюю книжку из стопки. Лидия прижималась к маме, слушала низкий подземный гул ее сердца. Вдыхала вместе с мамой. Вместе с мамой выдыхала. Мамин голос раздавался как будто у Лидии в голове.
– «Воздух есть повсюду, – читала мать. – Тебя окружает воздух. Его не видно, но он есть. Куда ни пойди, там есть воздух».
Лидия глубже зарывалась в мамины объятия и к последней странице уже засыпала.
– Почитай еще, – бормотала она, а когда счастливая Мэрилин шептала в ответ:
– Завтра, договорились? – Лидия кивала так рьяно, что звенело в ушах.
Самое важное слово: «завтра». Лидия его лелеяла. Завтра я отведу тебя в музей и покажу кости динозавров. Завтра почитаем про деревья. Завтра посмотрим на луну. Каждый вечер она выпрашивала у мамы маленькое обещание, что утром мама будет дома.
А за это Лидия не нарушала клятвы: она делала все, что велела мама. Научилась писать знак «плюс», похожий на косую «Х». По утрам считала на пальцах, над хлопьями складывала числа. Четыре плюс два. Три плюс три. Семь плюс десять. Едва мама умолкала, Лидия просила еще, и мама светилась, будто Лидия щелкнула выключателем. На табуретке-лестнице Лидия стояла над раковиной, от подбородка до щиколоток завернутая в фартук, и добавляла щепоть соды в банку с уксусом.
– Это химическая реакция, – говорила мама, и Лидия кивала, глядя, как в стоке булькает пена.
Она играла с мамой в магазин, платила сдачу центами и пятаками: два цента за объятие, четыре – за поцелуй. Когда Нэт кинул четвертак и сказал:
– Спорим, не посчитаешь? – мама его шуганула.
В глубине души Лидия предчувствовала все, что грядет. Однажды в книжках исчезнут картинки. Задачи удлинятся, усложнятся. Начнутся простые дроби, десятичные дроби, степени. Игры станут хитроумнее. За мясным рулетом мама скажет: