Почти сразу же в дверях своего кабинета в правом углу внутреннего дворика появился Линси Томас, высокорослый поджарый мужчина лет сорока с небольшим, с большой залысиной на лбу, гордый обладатель самых отвратительных в мире усов. Говорить он научился, ковыляя на слабых детских ножках за своей бабушкой по типографии, и его голос с тех пор так и не вернулся к нормальной громкости.
— Дебора! — воскликнул Линси, и его большущие карие глаза радостно сверкнули за блестящими стеклами очков без оправы. Он жестом пригласил нас скорее пройти к нему в кабинет. — Ты прямо прочитала мои мысли. Мистер Паркер, я Линси Томас. Мы с вами встречались на завтраке у Харви Ганта в прошлом месяце.
Он решительно сунул руку растерявшемуся Лютеру Паркеру. Тот пробормотал: «Да, конечно», судя по всему, не подозревая, что перед ним единственный в своем роде редактор газеты, который искренне не надеется на то, что люди запомнят его фамилию, громогласный голос и буйные усы.
Линси провел нас в свой кабинет. Половиной одной стены является здесь окно от потолка до пола, выходившее прямо на внутренний дворик. К несчастью, умиротворяющий эффект сводится на нет горами книг и газет, высящихся на всех горизонтальных поверхностях и даже на полу вдоль плинтусов.
— Я хочу знать, чей скруфулезный сфинктер исторг этот лживый кусок фекалий?
(Никто и никогда не слышал, чтобы Линси Томас употреблял бранные слова, но это определенно не означает, что его разум девственно чист. Вероятно, он выучил сотни синонимов от той самой бабушки, которая написала некролог на смерть моего деда.)
— Мы пришли как раз для того, чтобы это обсудить, — сказала я, убирая стопку книг с ближайшего кресла и усаживаясь в него. — Я не имею понятия, кто разослал эту грязь от моего имени.
— Что? Во имя адского серного пламени, о чем ты говоришь? — прогремел Линси. — Я адресовал вопрос к присутствующему здесь мистеру Паркеру.
— Подожди. — Я выхватила у него из руки газету, которой он размахивал. — Это не мой бланк.
— А кто говорит, что твой?
Лютер Паркер слишком воспитан, чтобы сбрасывать книги с кресла на пол, но, похоже, у него нет никаких моральных принципов, которые помешали бы ему читать через мое плечо. Судя по всему, читал он быстрее меня, потому что не успела я добраться до половины первого предложения, как он уже гневно брызгал слюной.
Эта листовка, напечатанная на бланке Лютера Паркера, почти полностью повторяла ту, что вчера была распространена в Мейкли, но только теперь семирогим чудищем, о котором предостерегались избиратели округа 11-С, была я.