Дуайт поступил очень любезно, воздержавшись от догадок вслух, однако средства массовой информации оказались не такими тактичными.
Упомянув про мое образование и профессиональные достижения, газеты не преминули напомнить о том, что я являюсь «единственной дочерью Кезии Нотта, одно время считавшегося крупнейшим бутлегером Северной Каролины». Два-три издания намекнули на то, что я — по крайней мере, до недавнего времени, — оставалась единственной белой овечкой в печально знаменитом семействе, в то время как другие уцепились за эпизод с листовками, оставив впечатление, будто убийство Майкла имело какое-то отношение к моим взглядам на проблемы секса, цвета кожи, наркотиков, беспошлинного алкоголя и бог знает чего еще.
Хотя средства массовой информации очень осторожно избегали публиковать любые материалы, которые могли бы привести к искам о защите чести и достоинства, огромная трясина вопросов без ответов, многозначительных намеков и недомолвок надолго засосала внимание аудитории. У меня возникло мрачное предчувствие, что я наблюдаю за тем, как мутный, неприятно пахнущий поток уносит прочь мою судейскую мантию.
* * *
Прошел понедельник, а никаких известий о Дене Макклое и сером «форде»-пикапе не появилось.
Когда миссис Викери узнала о гибели Майкла, с нее случился сердечный приступ, и она, по слухам, двое суток провела на сильных успокоительных, опустошенная, не в силах принять смерть сына. Впервые на моей памяти Ивлин Викери настолько отдалась обычному горю. Пошли пересуды о том, что она близка к самоубийству и при ней постоянно дежурит сиделка, однако никто в это не верил. Доктор Викери отказывался встречаться с журналистами, но рабочие, трудившиеся в мастерской «Гончарный круг» его сына, наоборот, никак не закрывали рты.
В особенности одна из них, Кати Кинг, страдающая тем, что дядя Эш называет «врожденной деформацией языка»: язык прикреплен к небу посередине, и оба его конца свободно болтаются.
— Право, я ничего не могу сказать, — заявляла она каждому журналисту, обратившемуся к ней, после чего начинала болтать без умолку.
Единственный положительный момент — для Дена Макклоя — заключался в том, что не только Майкл знал о встрече, которую Ден назначил мне у театра. Кати рассказала об этом в переполненном магазине, куда заскочила за свежим молоком, а затем распространялась на репетиции хора. Репетиция закончилась в половине девятого вечера, так что теоретически к без четверти девять о намеченной встрече могла знать половина Коттон-Гроува.
С другой стороны, репутации Дена очень вредило то, в каких красочных подробностях Кати описала ссоры, происходившие между двумя партнерами в последние месяцы. Судя по ее словам, их долгие отношения близились к концу. Похоже, я со своим легкомысленным замечанием насчет мужской менопаузы оказалась не так уж далека от правды. После того как Майклу стукнуло сорок, он зачастил в гей-клубы по всему Университетскому треугольнику. Первое время Ден старался не обращать внимание на непостоянство Майкла, однако в последнее время это часто приводило к буйным и желчным сценам.