— Мне все едино, — сказал ангел. — Главное дело — задать тягу подале от того сарая.
При этих его словах я даже подскочил, потому что выговор у него оказался самый что ни на есть гнусавый, как у всех уроженцев Новой Англии, а уж этого я ожидал менее всего.
Я услышал, как мистер Барнум заерзал на своем сиденье.
— А вы что же, родом откуда-нибудь с северо-востока, мистер… э… Уилкинс? — спросил он.
— Известно, оттудова, — отвечал тот. — Капитан Уилкинс, прошу любить да жаловать. Родился и вырос на Кейп-Код.
— И как это я сразу не сообразил, — пробормотал Барнум задумчиво. — Что ж, очень рад с вами познакомиться, капитан Уилкинс, — сказал он. Но голос его звучал отнюдь не радостно. Он рискнул сделать еще попытку: — Поистине это просто чудо, — сказал он. — Одним словом, все мы жаждем убедиться… словом, я вот всю свою жизнь прилежно ходил в церковь и хотел бы узнать… ну, в общем, каково это — быть ангелом?
— Ничего, приятственно, — сказал ангел. И тихонько кашлянул.
— Разумеется, — сказал Барнум, — у вас такие исключительные возможности… это даже в известной мере обязывает, хотя я вовсе не настаиваю… но ведь вы, вероятно, имели счастье лицезреть великих людей, скажем… э-э… Джорджа Вашингтона…
— Отродясь его в глаза не видывал, — сказал ангел, и я снова услышал ерзанье на заднем сиденье.
— Но я уверен… — начал Ф.-Т. Барнум.
— Отродясь в глаза не видывал, — решительно повторил ангел. — Я служу в береговой охране. На пару с Элнатаном Эдвардсом. И когда б не шторм с ураганным ветром, духу моего не было бы в здешних краях.
— Но Моисея и других пророков… — начал Барнум с мольбой в голосе.
— Не видывал, — заявил ангел категорически. — Сказано вам: служу в береговой охране. У самого Гранд-Бэнкс. Не стану врать — чего не видывал, того, стало быть, не видывал.
— Надеюсь, вы не пострадали… ведь картечь все-таки… — осведомился Барнум с беспокойством.
— Нисколечко, — сказал ангел, ощупывая свои крылья. — Совсем как новенькие. — Он неуклюже повернулся к нам. — Оно конечно, — сказал он, — я у вас в долгу. — Он пожевал губами. Потом взглянул на генерала Мальчика-с-пальчик. — А вот этот, ей-ей, какой-то невзаправдашний, так мне сдается, — сказал он. — Но я вижу его своими глазами, а стало быть, все без обману. — Он повернулся к Барнуму. — Хочу сказать вам еще словечко, — произнес он с тоской в голосе. — Служба, конечно, службой. Но я хотел бы взглянуть на ваш цирк. Отродясь еще не видывал цирка.
И он взмыл в воздух — в утренний воздух, позлащенный зарей. Сперва он летел как-то странно, неловко, но потом неловкость исчезла и полет его стал прекрасен, как у всякой птицы. Я бывал на Кейп-Код и теперь думал об этом полуострове и о маленьких жалких суденышках, что снуют там и исчезают в безбрежном просторе, — крылатых парусах Новой Англии. Не знаю, о чем думал Барнум, но он обнажил голову.