Он велел мне глядеть в дым над костром и узреть — и я узрел и говорил. Я видел то, что всегда: реку, а за ней — громадное Мертвое место, и в нем — прогуливающихся богов. Я всегда о нем думал. Глаза отца были суровы, когда я отвечал ему — он был сейчас не мой отец, а колдун.
— Сильный сон, — сказал он.
— Этот сон — мой, — сказал я, а дым носился в воздухе, и голова у меня плыла. В соседней зале затянули Песнь звезд, и в ушах словно гудел пчелиный рой.
Отец спросил меня, как боги были одеты, и я сказал. Мы из книг знаем, как одевались боги, но я видел их так, словно они вживую стояли передо мной. Когда я закончил, он три раза раскинул гадательные палочки и внимательно проследил, как они падают.
— Очень сильный сон, — повторил он. — Он пожрет тебя.
— Я не боюсь, — сказал я, глядя ему в глаза. Мне показалось, что голос у меня срывался, но это от дыма.
Отец дотронулся до моей груди и лба. Потом вручил мне лук и три стрелы.
— Возьми. Завет велит не идти на восток. Завет велит не переходить реку. Завет велит не ходить в Место богов. Вот что велит завет.
— Вот что велит завет, — повторил я, но говорил мой голос, а не мой дух. Отец опять пристально посмотрел на меня.
— Сын мой, — сказал он. — Когда-то и мои сны были юными. Если твои сны не пожрут тебя, ты можешь стать великим колдуном. Если пожрут, ты все равно мой сын. Теперь ступай и собирайся в путь.
В дорогу я ушел постясь, как предписал закон. Страдало лишь тело, но не душа. Когда занималась заря, деревня уже скрылась из виду. Я молился и совершал обряд очищения, ожидая знака. Знаком стал орел. Он летел на восток.
Иногда знаки посылаются злыми духами. Я ждал, сидя на плоском камне, без пищи — по-прежнему держал пост. Мое тело было неподвижно, я чувствовал небо надо собой и землю внизу. Солнце уже опускалось за горизонт, когда три оленя пересекли долину с запада на восток — они не стали обращать на меня внимания или не заметили. С ними был белый олененок — очень благоприятный знак.
Я следовал за ними на отдалении, ожидая, что случится дальше. Сердцу становилось тревожно при мысли, что я иду на восток, но я знал, что должен идти. От голода в голове шумело — я даже не увидел, как на олененка прыгнул ягуар. Но не успел я опомниться, как в руке у меня оказался лук. Я закричал, и ягуар поднял голову от своей жертвы. Нелегко убить ягуара одной стрелой, но моя стрела прошла ему сквозь глаз и застряла в мозге. Зверь попытался прыгнуть — и упал замертво, скребя по земле когтями. Тогда я понял, что мне предназначено двигаться на восток. С наступлением ночи я сложил костер и поджарил мясо.