-Привет,Митя! Как дела?
-Да вроде с утра было как у ангела: всё по мелочам, но полный порядок.
-Ну, я рад за тебя. А я два дня мучаюсь, въев вагон шоколадок и распухнув как рождественская утка. Старею, друг. – Русский Гордона был безупречен, а вот что касается рук – в этом Митя сомневался. Здороваться с бедным американцем он не стал бы даже за миллион. Много было в жизни случаев, когда брезгливость затмевала разум. Уж не аристократическая ли кровь жила в нём?
Сакс почавкал и вздохнул как обиженный ребёнок.
-Митя, ты готов взяться за книгу?
-Ну…
Американец выругался нечленораздельно.
-Русский, ты забываешь, что где дело пахнет деньгами, так не должно быть ни каких «ну»! Ты не в своём Саратове…
-Иди ты к чёрту.
-Боже, хорошо, начнём с другой стороны. Ты настроен на долгую и кропотливую работёнку? Я уже подумываю, что ты приехал в Нью-Йорк, чтобы подзаработать на своей бабе…
-Сакс, следи за языком. Я не торгую ни чем, что имеет ко мне отношение. Ни чем, кроме своего таланта.
-О, конечно, будь проклят мой техасский язык! Но ведь есть сроки, обязанности, в конце концом, мужская ответственность за свои слова. Ты обещал книгу к декабрю, а сейчас уже начало сентября. Ты – Набоков, ты – Достоевский, что-ли, раз так полагаешься на свой талант? Митя, ты должен работать как лесоруб, ты должен вить гнездо своих сюжетов и вытирать пот рукавом после бессонной ночи. Ты можешь назвать мне название своего романа?
-Подожди недельку, будет.
Сакс оборвал связь и просеменил рыхлой походкой в туалет. От этих нечистоплотных людей одни запоры.
Кристина заставила обеденный стол салатами, пестрящими всевозможным разнообразием. Помолчав, Митя сказал:
-Агент требует книгу.
-Уже? Что-то рано.
-Требует название…
Кристина нервно рассмеялась.
-Не течёт вода под лежачий камень!
Митя ударил кулаком об стол. Девушка выбежала из кухни и зарыдала из спальни.
-Кристи, прости, – громко сказал Митя. – Это просто от перемены места. Я буду писать, буду марать бумагу, будь она не ладна. Только бы придумать название…
Кристина вернулась и села за стол.
-Придумай. – тихо произнесла она.
Она ощутила зверский аппетит. Тщательно пережёвывая свежие овощи, Кристина не хотела ни о чём думать. Дела мужа – в конце концов его дела, а не её. Её дело – рожать детей и согревать очаг. Эмансипацией она никогда не страдала.
Вечером гремел салют с крыши соседнего дома. Толпа обезумевших от алкоголя людей металась вокруг вертолёта, махала флагами своей корпорации и вызвала у Мити, притаившегося в глубинах кресла, в тихой комнатке, некоторое возбуждение.