Среди веселившихся была и Мара Багдасарян. Девушка, вся в зелёном, разбавленном золотом и серебром, сверкала зубами, модно говорила и беспрерывно фоткалась с каждым, кто был в полуметре от её тела. Митя получился на этом селфи элитным жеребцом, будто не Джордж Р.Р. Мартин, а он, Дмитрий Пурин, дал всему свету «Игру престолов». Но если кто-то умеет видеть таинственную игру, пусть играет.
– Молочко нынче дороговато пошло, – сказала Мара Багдасарян и намазала шею чем-то пенистым. Господин Худорковский ей лукаво подмигнул. Мара показала ему средний палец и удалилась в полупрозрачную кабинку-каюту, где сменила платье и выпила полстакана водки.
Митя, полусъёжившись, забрёл к ней случайно. Он шёл за Мариком Сарапяном, модным диджеем, записывая его разговор с какой-то отвратительно-неприличной китаянкой, и споткнувшись, открыл дверь Мары. Девушка в это время работала с навигатором, слушая песни Бритни Спирс.
– Вы устали от веселухи? – Митя щёлкнул пальцами. Его обветренные губы местами потрескались и кровоточили. От этой крови Мара побледнела.
– Закройте дверь. Садитесь сюда, на пуфик. Что вас привело ко мне? Да не стесняйтесь, я не такая вредная, как часто говорят.
Митя вытер губы платком, выпил саке, откровенно морщась от какой-то неловкости.
– Я пишу книгу о половых чувствах. В этой рукописи я воссоздаю весь наш современный стиль жизни завуалированными картинами старинной жизни. Меня с детства влекло тело женщины, её порочная красота, царственный облик венца природы… Вы слушаете меня?
Багдасарян привстала, дотянулась до сигареты, торчавшей из джемпера и закурила по-мужски. Её взгляд по-волчьи витал в облаках.
– Вы разрушитель женских чар?
Митя озадаченно вздрогнул.
– Ну что он, я не фокусник. Я очень хочу добиться достатка, хотя и кое-что уже заработал на бирже. Но ведь хочется большего. Может быть это покажется странным, но после десятиклассницы уже тянет на выпускницу.
– Я вас поняла. Как много стало развратников. Так ненароком станешь христианкой.
Пурин желчно обвёл взглядом каюту.
– Уж с этим ли богатством? – он ткнул пальцем в ту роскошь, что составляла быт Мары Богдасарян.
– Хотя бы и с этим. Не забывайте, деньги и христианство хоть и противоречат друг дружке, но тесно идут нога в ногу. Банк Ватикана, финансовая вотчина РПЦ, Крефло Доллар и его проповеди личного благосостояния. Так?
Редко кто из писателей современного формата вдавался в такие дебри. Пурин вдавался и развивал свою философию везде: за столом, в туалете, на теннисном корте, и только во время полового акта голова его молчала.