– Так тебе и не обязательно жить в таком мире. Живи в своем мире.
– Что ты имеешь ввиду?
– Все физические объекты и переживания людей, и действия их, что тебя окружает – это все фикция, важно лишь то, как ты ко всему относишься. Создай свою вселенную. Знаешь, почему многие сумасшедшие – счастливы? – они верят лишь в то, что хотят верить, и не позволяют никому запудрить себе мозги.
Она разрыдалась. «Да что ж такое, – подумал Максим: – Ну, я хоть попытался.»
– Но ведь это-то и страшно – все нереально, и даже если я буду во что-то верить, то в любой момент я могу понять, что все иллюзорно и разувериться. И как мне поверить, если я заранее знаю, что все ненастоящее. Я не могу придумать любовь, если ее нет.
– Придумай что-нибудь другое. Придумай себе цель.
– Зачем? Моя цель будет только моей, никогда никто не сможет разделить со мной радость, ведь все живут в своих отдельных мирах.
Максим запнулся, поразительно, как она еще не теряет нить разговора, и насколько она серьезно говорит о том, что в мире все несерьезно. Да какого черта.
– Если хочешь моего искреннего мнения – вот оно: если тебя пугают мои слова, то тебя пугает правда, то, как обстоят дела на самом деле, а значит дальше будет только хуже.
Она бросила на него отчаянный взгляд и увидела, что не только в его словах и голосе, но и взгляде, в том, как расслабленно он стоит, ей не найти утешения. Она сделала неуверенный шаг вперед и ее дрожащее тело резко упало вниз с крыши. Удар сердца в момент ее прыжка сотряс все тело Максима, ёкнуло, но на этом его переживания кончились, он посмотрел вниз, ожидая, что может она встанет и уйдет, как ни в чем не бывало, и это лишь сон. Тело было неподвижно, Максим спустился на улицу более безопасным способом. Выйдя из парадной, он медленно пошел к ней посмотреть, жива ли. Проверять пульс, наклоняться к ней и даже подходить слишком близко не пришлось. Расположение частей черепа относительно друг друга не оставляло места для сомнений. Он тихо произнес:
– Ты сделала правильный выбор. На самом деле этот мир достаточно определен, и, независимо от точки зрения на него, он не для слабаков.
Он понимал, что это жестоко – все его слова и действия по отношению к ней, он прислушивался к себе, пытаясь найти следы сострадания, но их не было. С другой стороны, подумал Максим, не я жесток, жестоко пространство, в котором все происходит, я не жестокий. Я адекватный. Ему стало немного грустно от того, что не было грустно и ему это не понравилось, он итак грустил по поводу Андрея и новых поводов для грусти иметь не особо хотел.