Затем чародей переместился, встав с меня на колени. Я воспользовалась моментом и скрестила ноги.
– Думаешь, поможет? – насмешливо улыбнулся он.
Обхватив мое лицо ладонями, большими пальцами стер дорожки слез на щеках.
– Видела бы ты сейчас свои глаза, – яркие, как весенняя зелень, – прерывисто выдохнул он мне на ухо, а затем осторожно прикусил его мочку.
Тело предательски отреагировало дрожью предвкушения. Кончиком языка темный обвел ушную раковину и для симметрии повторил ласку с другой стороны.
Бегло поцеловав шею, Тенебриш коснулся того, что я позволила бы трогать лишь мужу – груди. Гладя ее, а затем, сжимая и целуя, он долго играл с чутко реагирующими на прикосновения холмиками плоти.
– Рина, моя Рина, – как в бреду повторил темный и потерся лицом о мой бюст, слегка царапая его щетиной на подбородке.
Чувствуя, как от безумно чувствительной груди по телу будто разлетаются молнии, я испугалась своей реакции и постаралась вернуть самообладание. Как можно возжелать того, кого ненавидишь?
Тенебриш сменил тактику, но все равно это было неправильным! Чудовищным! Изнасилование, даже мягкое, оставалось изнасилованием. Все, что делается против воли и желания женщины, насилие. Так учили в храме богини Матери… и теперь я понимаю, что это правда!
Всплывшие в голове беседы со жрицами напомнили, как нужно поступать, если попадаешь в подобную ситуацию. Если справиться с насильником не выходит, надо расслабиться, чтобы уменьшить количество повреждений, и отрешиться. Уйти… Нырнуть в светлые воспоминания… Или громко молиться Милосердной Матери. Порой обращение к богине, которая сурово карала тех, кто жаждал надругаться над женщинами, отпугивало насильника. Увы, меня лишили голоса, взывать к небесной покровительнице можно лишь мысленно…
Неожиданный укус в шею вновь вернул к отвратительной реальности.
Похоже, мои действия расценили превратно – чародей решил, что мне нравится, и снова лег сверху, без усилий раздвигая мои скрещенные ноги.
– Я буду самым нежным, – повторил он хрипло в очередной раз, – ты будешь стонать от удовольствия, я научу твое тело петь в моих руках.
При чем тут пение к тому испытанию, которому он меня подвергал? Едва не задала этот вопрос, но вспомнила, что чары отняли дар речи.
– На вид у тебя самые пьянящие губы в мире, Рина. Проверим, так ли это? – продолжал сыпать комплиментами чародей.
Его поцелуи стали настоящей пыткой. С силой прижавшись ртом к моим стиснутым губам, он напористо провел по ним языком. Я не поддавалась, и тогда он накрыл мой нос ладонью, не позволяя дышать…