Проповедник неспешно шел к краю просеки и смотрел на поле мертвецов, а неравномерные пульсирующие вспышки создавали отпечатки образов во тьме. Фалды пиджака хлопали на ветру. Волосы развевались. Голос глубокий и холодный.
– Эти люди приняли нас, меня и мою паству, – то, что от нее осталось. Предложили убежище поначалу. Но они не собирались давать нам утешение и поддержку.
Он повернулся и посмотрел на Джеймса и остальных четверых мужчин. Честер Глисон оторвал взгляд от земли, глаза горели нервным напряжением.
– Что они сделали?
– Они начали убивать нас, одного за другим, – проповедник говорил низким голосом, ложь стекала с языка. – Задумка была такая: скормить нас стае за стенами их города. Использовать наши тела как корм для скота, приманку, чтобы держать стадо на поводке. Они собирались зарезать всех нас.
Теперь он смотрел на всех по очереди, и то, как Иеремия впивался в них тлеющим взором, заставило Джеймса Фрейзера отвернуться к темному горизонту.
– Они сделали это раз, сделают и еще… с какой-нибудь несчастной семьей, попавшей в их сети, – проповедник на миг замолк и вздохнул. Пнул землю. – Я понимаю, если вы все не желаете участвовать в миссии, порученной мне Богом…
– Мы этого не говорили, – тихо прошептал Честер, глядя в землю.
Проповедник подошел ближе.
– В Книге Откровения сказано: «Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом».[25]
Честер по-прежнему смотрел в землю, но начал кивать.
– Я принесу этим людям лекарство в виде мертвых, армии проклятых – око за око, – еще одна драматическая пауза. – Крепко позабочусь о том, чтобы эти люди никогда больше не принесли в жертву иного выжившего. Верну этот город во имя Господа, и приглашаю остаться со мной всех, кто хочет составить компанию. А кто хочет уйти – тех не удерживаю.
Иеремия повернулся к ним спиной, и казалось, будто он изучал мерцающую в отдалении толпу. На самом же деле он ждал. И долго ждать ему не пришлось.
В следующий полдень караван действительно начал свою великую миссию. Десять машин оставляли за собой хвост пыли и выхлопных газов, пока продвигались вверх, вдоль автострады 75. Они двигались по обочине, чтобы избежать окаменевших обломков, что загораживали большую часть дороги. Три тяжелых грузовика ехали впереди и задавали неторопливый ритм около трех миль в час. Пять кемперов урчали следом, на крыше некоторых ехали стрелки, вооруженные снайперскими винтовками.
Штаб Иеремии – покрытый пятнами ржавчины белый «Виннебаго», которым прежде владел отец Патрик Мерфи, – ехал в конце процессии, маневрируя между участками, заваленными разлагающимися отбросами и оставляя за собой шлейф из пыли и гниющей органики. За «Виннебаго» громыхал большой тягач с огромной стрелой – его гигантские сдвоенные задние колеса хрустели гравием. Они миновали дорожный щит – его потертая зеленая поверхность была выцветшей и изрешеченной пулями.