Его сердце начало тяжело биться; звук нескольких ходячих, неуклюже слоняющихся поблизости, вызвал к жизни идею, и она, сформировавшись полностью, развернулась в его сознании.
Во тьме, у северо-западного угла ограды Иеремия щелкнул пальцами. За оглушительным стрекотом сверчков звуки щелчков были едва слышны. Иеремия знал о таящихся опасностях. Он словно канатоходец, идущий по натянутому над пропастью канату. Слишком многое может пойти не так. Если его застукают, это станет концом его господства на земле, а Иеремия сильно сомневался в том, что святой Петр и ангельское воинство встретят его у жемчужных врат с распростертыми объятиями.
Он щелкал вновь и вновь и вскоре услышал неуклюжие шаркающие шаги. Они все ближе. Теперь Иеремия увидел силуэты. Трое – двое мужчин и женщина неопределенного возраста – медленно продирались сквозь подлесок. Головы их были наклонены, челюсти непрерывно работали, и чем ближе, тем отчетливее слышался знакомый, похожий на рычащий скрежет пилы звук, который порождали их ненасытные глотки.
Зловоние усиливалось. Иеремия вытащил из заднего кармана бандану, быстро повязал поверх лица – словно грабитель банка – и продолжил размеренно щелкать пальцами. Зазывать их. Подманивать. Запах стал непереносимым, будто проповедник засунул голову в наполненную прожаренным дерьмом печь. Он протянул руку и открыл калитку.
Главное – правильно рассчитать время. Подобно бабуинам в клетке, твари могут начать шуметь, если их разбудить. И даже если они будут послушными тихонями, один их запах насторожит собрата по каравану, заставит того выбраться из фургона. Продолжая выщелкивать отрывистый ритм большим и указательным пальцем, Иеремия начал отходить от ограды, осторожно выманивая монстров в проем.
Троица по-прежнему держалась вместе. Они топтались в северо-восточном углу загона. У одного из мужчин не хватало левого глаза, вместо него вывалившийся изодранный мешок из артерий и мяса. Женщина выглядела так, будто до обращения разменяла девятый десяток. Ее дряблая морщинистая плоть свисала с костей, как индюшиная бородка. Челюсти продолжали работать, грызя и перемалывая воздух; казалось, будто они с такой же легкостью разорвут металл. Запах – словно из могилы, скрытой под слоем навоза.
В полной тишине Иеремия торопливо вел их к задней двери кемпера отца Мерфи.
Финал первого акта – самое сложное. Иеремия первым добрался до фургона, сохраняя дистанцию в пятьдесят шагов между собой и ходячими. Совсем немного: учитывая скорость, с которой твари волочат ноги, они покроют расстояние меньше чем за минуту. Стараясь не шуметь, он украдкой попытался открыть заднюю дверь.