– Мы определенно недалеко от управления горной промышленности, – решился сказать Боб. – Согласно карте, оно должно находиться прямо над нами.
Он пошел по рельсам.
– Будь рядом.
Глория сделала, как он сказал, идя прямо за ним. Ее волосы тут же встали дыбом. Настигло такое знакомое покалывающее ощущение в основании позвоночника (оно возникало у нее каждый раз, когда она чувствовала, что что-то идет не так), но она игнорировала его. Она полностью доверяла Бобу.
Она шла за ним так близко, что могла дотронуться до кончиков его густых темных волос, свисающих с воротника, и она понимала, что только и хотела это сделать: потрогать его волосы, запустить пальцы в эти замечательные, черные волосы, покрытые сединой. Она тут же отогнала от себя это желание, говоря себе, что это, скорее, профессиональный интерес, профдеформация – пожизненно чувствовать себя сотрудником салона красоты.
Почти двадцать лет она была самым лучшим колористом и парикмахером в салоне большого города, который назывался Портерсвилл, штат Джорджия. Она уже давно потеряла счет, сколько голов она окрасила, причесала и подстригла, но сейчас, когда мир вывесил табличку «Не работает» и члены постапокалиптического общества решили не следить за прическами, она стала сильно скучать по ножницам в руке.
С другой стороны, Глория понимала, что ее интерес к структуре грязной пышной прически Боба Стуки являлся, возможно, чем-то большим, нежели просто мышечной памятью. У нее слабость к мужчинам. Однако в настоящее время, слабость к кому-либо могла привести к большим проблемам – это могло разбить сердце, или хуже, это могло даже убить.
– Ладно… Вот мы и пришли, – пробормотал Боб в полушаге впереди, и его голос послал холодный ток по позвоночнику Глории. Она увидела, как его рука резко поднялась, а затем, в свете фонаря, она смогла разглядеть то же, что и он.
– Святые угодники.
Она остановилась и просто смотрела, и ей стало тяжело дышать, когда она попыталась осознать факт того, что у человека, сидящего у стены тоннеля в тридцати футах от них, отсутствовала верхняя часть головы. Также казалось, что у него отсутствовала нижняя челюсть. Он был одет в стандартный грязный комбинезон и рубашку рабочего угольной шахты, исчерченную кровавым веером чернильного цвета, линии которого переползали с трупа на стену за ним. Он все еще держал свой пистолет, которым застрелился, в холодной, мертвой руке.
Они подошли ближе и увидели в свете лампы еще двоих мертвых шахтеров. Один лежал где-то в двадцати пяти футах от самоубийцы, а второй сидел у противоположной стены. У каждого из них была ужасная травма – прямое попадание в голову. Боб присел рядом с жертвой самоубийства, как детектив из убойного отдела, властный, но утративший вкус к жизни.