И еще два-три глотка из бутылки...
Ти, спасибо тебе, славная моя! Одна мысль о тебе помогла мне избежать, я уверен, неминуемой смерти. В чем же все-таки твоя сила? Сколько лет я пытаюсь разгадать тебя... Сим-сим... Ну, да ладно...Успеется...
А теперь можно и поспать... Полчаса, не больше. Чтобы прийти в себя.
Потом я никому об этой истории не рассказываю, лишь иногда, отвечая на вопросы о шраме на левой голени, говорю:
- А, так... ерунда... Мир хотел ухватить меня за лодыжку.
Лене же решаюсь рассказать. Почему только ей, Лене? Так бывает: глянешь в глаза и знаешь - это она, ей можно.
И это не объясняется - это Она!
Здесь, в Турее, в двух часах езды от Питера, среди корабельных сосен и с аистами за окном на цветочной поляне, особенно хочется рассказывать ей, как я жил все эти трудные годы. Вспоминаются такие подробности, от которых мороз по коже... От смерти уйти нетрудно...
Я тогда едва не погиб.
На щиколотках или на лодыжках? А, не все ли равно!
- Это было на Мальте, - говорю я, - была ранняя осень, жара стояла адская, как обычно, я уже выехал из предместья Валетты... Горнакова, ты слушаешь меня?
- Да-да, говори, говори, - говорит Лена, - я слушаю... Думаешь, Тина услышала тебя?
- Уверен!..
А сам думаю: в чем уверен?
Вдруг ни с того ни с сего цитирую:
Вот и кончилось детство как перила у лестницы - вдруг.
Домотканая радуга на сатиновом небе приколота.
Обещаю остаться с тобою, мой ласковый друг,
И в тебя проникаю лучом, полным солнца и золота.
Проникай же, проникай своим колючим лучиком, полным солнца и золота, думаю я, освещай, наполняй, натаптывай меня своим золотом-золотом, россыпями своих золотых умопомрачений...
Прошу я...
И снова прикладываюсь к бутылке.
Жёсткий ритм моих строк разрывает твой замкнутый круг.
Прорываюсь к тебе, отнимая тебя у агоний.
Ты сейчас от меня на дистанции вскинутых рук.
Протяни два крыла. Или две отогретых ладони...
- Что ты там бубнишь? - спрашивает Лена.
- Ты сейчас от меня на дистанции вскинутых рук...
- Ты опять за свое, - говорит Лена, - да ты, дружок, бредишь...
А Тина-таки расслышала меня, расслышала... Не то бы...
Вот! Вот же в чем мое спасение! Ти, славная ты моя, я же могу дотянуться до тебя рукой!
Дотянуться бы, закрыв глаза, думаю я. Но сперва - выжить!
А детство... Детство, видит Бог, для меня да-а-а-вно уже кончилось...
- Я в порядке...
Ах, эти славные сладкие щиколотки и лодыжки... Ах, эти бубенцы-бубенчики!
Спасибо вам!
- Макс, голос!..
- Уа-ав!..
Да ты, братец, обленился совсем!