Итак, Алекс станет ее гостем на весь лондонский сезон. Они будут говорить о доме, о снеге, о балете, но и взрывах бомб тоже. И при виде Алекса она не сможет не вспомнить о другом молодом русском. О том, за кого так и не вышла замуж.
Она не виделась с этим мужчиной девятнадцать лет, и все равно, стоило им сегодня в разговоре упомянуть о Санкт-Петербурге, как в памяти все ожило снова и ее кожа покрылась мурашками под тончайшим шелком надетого к чаю платья. Ему было девятнадцать, как и ей самой. Вечно голодный студент с длинными черными волосами, с лицом волка и глазами спаниеля. Он был тощим, как доска. При совершенно белой коже его тело покрывали мягкие темные волоски, нежные, словно юношеский пушок. А руки… У него были умные, чувственные руки. И сейчас она вдруг покраснела, но не от мыслей о его теле, а о своем, до сих пор выдававшем ее чувства, напоминавшем о пережитом наслаждении, сводившем с ума от желания и стыда. «Я была греховна, – думала она, – но я греховной и осталась, потому что больше всего на свете хотела бы повторить это».
Лидия виновато вспомнила о муже. Она едва ли вообще когда-либо думала о нем, не чувствуя своей вины. Она не любила его, выходя замуж, но научилась любить сейчас. Он обладал стальной волей, но добрым сердцем, а ее просто боготворил. Впрочем, его обожание оставалось хотя и непрестанным, но сдержанным и неназойливым. В нем начисто отсутствовала та отчаянная страсть, которую она познала когда-то. Ей казалось, что он мог быть счастлив с ней только потому, что не догадывался, насколько дикой и безудержной может быть настоящая любовь.
«Но ведь и я больше не стремлюсь к такой любви, – убеждала она сама себя. – Я долго привыкала обходиться без нее, и с годами это становилось все легче. Так и должно быть – мне уже скоро сорок!»
Некоторые из ее подруг все еще подвергались искушениям, и кое-кто по-прежнему поддавался им. Разумеется, они никогда не рассказывали ей о своих интрижках, подспудно понимая, что она едва ли их одобрит. Но зато каждая охотно делилась сплетнями о других, и Лидия знала, что на некоторых вечеринках в загородных домах частенько зарождались… внебрачные отношения, скажем так. Однажды леди Джирард сказала Лидии снисходительным тоном опытной светской львицы, дающей совет молодой хозяйке дома:
– Дорогая моя, если вы пригласили к себе погостить в одно и то же время виконтессу и Чарли Скотта, то просто обязаны поместить их в соседние спальни.
Лидия поместила их в комнаты, находившиеся в противоположных концах дома, и виконтесса с тех пор больше ни разу не приняла приглашения посетить Уолден-Холл.