– Конечно, буду, но только если русские люди пойдут на это по своему выбору. Но ведь так не получится, верно, папа? Выбор за них сделаете вы с Алексом. Вы должны работать не покладая рук, чтобы предотвратить войну, а не победить в ней.
– Если Германия нападет на Францию, мы обязаны будем вступиться за союзников. А для Великобритании господство Германии в Европе обернется настоящей катастрофой.
– Разве может случиться катастрофа, сравнимая по масштабам с самой войной?
– Так что же, нам теперь вообще никогда не воевать?
– Только если на нас нападут.
– Если мы не начнем сражаться с немцами на территории Франции, совсем скоро нам придется вступить с ними в битву здесь.
– Ты в этом уверен?
– Такое развитие событий весьма вероятно.
– Вот только когда это произойдет, нам и следует браться за оружие.
– Послушай меня. В пределы этой страны никто не вторгался уже восемьсот пятьдесят лет. А почему? Потому что мы шли воевать с другими народами на их земле, не допуская никого на свою. И именно это позволило вам, леди Шарлотта Уолден, родиться и вырасти посреди мира и процветания.
– Так сколько же раз нам пришлось воевать, чтобы предотвратить другую войну? И если бы мы не лезли с оружием в руках на чужие земли, стали бы там воевать вообще?
– Ответа на этот вопрос не знает никто, – сказал он устало. – Теперь я жалею, что мы мало занимались с тобой историей. Нам следовало больше разговаривать на подобные темы. Будь у меня сын, я бы непременно это делал. Но Бог ты мой! Я и вообразить себе не мог, что международной политикой заинтересуется моя дочь. И теперь мне приходится расплачиваться за ошибку. И какой ценой! В одном могу заверить тебя, Шарлотта: сумма человеческих страданий не сводится к той прямолинейной арифметике, которую преподает тебе Максим. Почему ты не веришь мне? Я лишился твоего доверия?
– Да.
– Но Максим хочет убить твоего кузена. Тебе и это безразлично?
– Алекса он собирается всего лишь похитить, а не убить.
Уолден покачал головой.
– Он уже дважды покушался на жизнь Алекса, а один раз чуть не убил меня. На его совести много загубленных жизней в России. Он не похититель, Шарлотта. Он – убийца.
– Не верю ни одному твоему слову.
– Но почему же? – опять спросил он, стараясь не терять терпения.
– Ты сказал мне правду о суфражизме? От тебя я узнала о горькой судьбе Энни? Или это ты просветил меня, что в так называемой демократической Великобритании большинство людей до сих пор лишены права голоса? Ты объяснил мне, в чем суть интимных половых сношений?
– Нет, я ничего этого тебе не объяснил.