По указанию руководства главка с составленной мною справкой Курышев ознакомил И. Н. Земскова, который попросил оставить ее у него для доклада А. А. Громыко.
Несколько позже Земсков рассказал Курышеву, что министр долго молча читал справку — сначала без очков, а затем надев их. Через несколько дней он, возвращая ее Земскову, сказал, что две ночи почти не спал, вызвав этим немалую озабоченность своего домашнего окружения, и все думал, как такое могло случиться с человеком, которому он безраздельно доверял.
Кончилась эта история своеобразно. Советника без объяснения причин перевели на аналогичную должность в Историко-документальное управление. Он продолжал пользоваться столовой и буфетом для руководящего состава министерства и получал там продовольственные заказы. Никаких других санкций к нему не применили. И даже вездесущий в таких делах орган тогдашней инквизиции — партком — хранил полное молчание, видимо, получив указания сверху.
Вскоре после этого случая И. Н. Земсков, возможно исполняя волю самого министра, изъявил желание лично познакомиться со всеми сотрудниками службы безопасности, включая и тех, кто работал в Седьмом отделе в здании КГБ на площади имени Ф. Э. Дзержинского.
Встреча происходила на исходе рабочего дня в кабинете М. И. Курышева в МИД. Пили кофе и хороший коньяк, который я раздобыл по поводу такого случая. Игорь Николаевич не преминул одобрить мой выбор. Для меня это было особенно лестно, поскольку он знал толк в коньяках.
Говорили о жизни и работе. Земсков, обладавший, кроме других достоинств, чувством юмора, много шутил и создал тем самым непринужденную обстановку. Позже он говорил Курышеву, с которым у него установились добрые и доверительные отношения, что его ребята ему понравились: «Это симпатичные люди с открытыми и светлыми лицами, с ними приятно иметь дело».
Но такого мнения в МИД были далеко не все. Как-то Михаил Иванович сказал мне, что ему случайно от одного из очевидцев стало известно, что один из заместителей министра в своем окружении допустил в его адрес довольно некорректное высказывание такого содержания: «Этот полкаш Курышев — волк в овечьей шкуре! Пуще всего бойтесь его импозантных мальчиков в белых рубашечках— тоже волки серые!». Курышев не скрывал, что был огорчен услышанным, но к этому больше не возвращался. Ему, жестоко израненному на войне солдату, было особенно обидно, что эти слова прозвучали из уст чиновника, вся жизнь которого протекала на приемах и в теплых кабинетах.
Случилось так, что в 1977 году по случаю столетия со дня рождения Ф. Э. Дзержинского по заказу КГБ СССР была отчеканена памятная настольная медаль с его изображением. Она вручалась довольно узкому кругу лиц, в числе которых оказалось и руководство МИД.