Нет! Я даже резанул ладонью воздух в такт мыслям. Не буду я портить себе настроение этим КОМКОНом. Не стану о нем думать...
Ага. Ведь все знают, как сложно заставить себя не думать о белой обезьяне, с которой я, между прочим, даже шапочно не знаком. Что говорить о комитете, после того, что я слышал... и видел. Особенно видел.
Проведенная Александром Константиновичем демонстрация впечатляла, и это еще мягко сказано. Во мне она просто опрокинула всю устоявшуюся за последние годы картину мира. Пределы возможностей человека, поддерживаемого Белым шаром, оказались не раздвинуты — сметены, разрушены, уничтожены. Моя фантазия давала сбой, когда я пытался представить, на что еще способны комконовцы.
Что меня при этом злило невероятно — это их полная закрытость. Кучка людей — не знаю их точного количества, но наверняка не слишком многочисленная — узурпировала себе право на Великое. Вознеслась над миром, оставив человечество копошиться в грязи. Прав, прав был Роберт — ни черта для людей по большому счету не изменилось. Разгрузочные пакеты, непортящиеся продукты... безделушки, дешевая пластиковая бижутерия на фоне стокаратных бриллиантов чистой воды. Магам позволяют играться в магию, не подпуская близко к настоящему Чуду, которое, оказывается, возможно.
Самые смелые мечты фантастов уже сейчас, сейчас, а не через сто лет(!) могли быть осуществлены. Я не наивный утопист, но все же представить себе пользу от одной только телепортации способен. А что еще в рукаве у КОМКОНа? Пожалуй, я впервые в жизни понял, что такое классовая ненависть...
И ненависть эта перекрывала благодарность за помощь, оказанную мне лично. Да, Александру Константиновичу я поверил безоговорочно, даже без этой демонстрации поверил бы. То. что моей жизни теперь никто не угрожает, принял как данность. Вопросов кто и зачем на меня покушался задать я не успел, впрочем, ответов наверняка бы не последовало. Возможно, я этого уже никогда не узнаю. Удивительно, но меня это как-то не особо терзало. Было, прошло, больше не повторится.
Следующие пару кварталов я посвятил мыслям, которые лезли в мою голову совсем уж против воли. И не в первый раз, между прочим. Рассуждал я о том, что можно противопоставить КОМКОНу. Ведь если видишь несправедливость, бороться с ней — святой долг всякого порядочного человека. Невзирая. С гордо поднятой головой. Ведь ведение безнадежной войны относится к числу благородных глупостей, возвышающих тебя над серой массой, по крайней мере, в твоих глазах.
Только никто со мной войны вести не будет. Потому что муравей, конечно, может начать против слона военные действия, но слон об этом даже не заподозрит. И если случайно муравья и растопчет, то исключительно потому, что не имел представления о его существовании. Так и со мной. Бояться-то мне, скорее всего, нечего. Комитет не подошлет ко мне киллера, не устроит мне несчастный случай и не возьмет в заложники моих родителей. Зачем? Что я могу? Пожаловаться в милицию? Ну да, Юрию Федоровичу, например... Поднять общественность, раздуть пожар праведного народного гнева? Обличительной газетной статьей, к примеру.