– Так точно, – растерянно вымолвил подчиненный.
– Презик тебе еще потребуется или можно выбросить? – резак грубовато снял напряжение, чтобы потом вернуться к серьезному. – Купишь точно такой же и положишь на место.
Направляясь прочь от посольства, Фишман испытывал огромное облегчение – судьба файла в руках шефа. Оставалось понять собственное место в разворачивающихся событиях, подготовиться. Увы, стартовой информации маловато. Загадку срочной поездки в Москву решил быстро: его там расспросят о мельчайших подробностях, которые невозможно втиснуть в шифртелеграмму о случившемся. Не факт, что резидент её вообще отправит: российские спецы утверждают, что код расколоть нельзя, только вдруг американцы с ними не согласны? Опять же шифровальщик в консульстве прочтет текст, потом шифровальщик в Центре, потом цепочка еще удлинится. Затем Москва запросит уточнений.
Аналогично рассуждал и руководитель «точки». А посему велел 12-летнему сыну купить точно такую камеру. Мальчик скривился: «Дешевка». Объяснение – «подарок в Москву» – его удовлетворило. Затем резидент скопировал файл в память «мыльницы», лично упаковал её в спецпакет, опечатал, поместил в обычный конверт и передал пилоту российского рейса, вылетающего в Первопрестольную. В Шереметьево посылку забрал представитель разведки. Так спецпакет оказался в секретариате Директора разведки. Если бы по пути его попытались вскрыть, то началась бы очень неприятная химическая реакция, уничтожившая не только память камеры, но и ее саму. У инициатора вскрытия остались бы крайне негативные воспоминания.
Пока пилот еще получал посылку в вашингтонском аэропорту Рональда Рейгана и готовился к полету домой, в аэропорту Кеннеди пассажиры из Москвы вступили на нью-йоркскую землю. Строгий паспортный контроль, ожидание багажа, отнятая таможенниками колбаса. Алехины-младшие ничем не выделялись, хотя внешне больше походили на американцев – Степан настоял на простецкой одежде. Ксения, мечтавшая поразить аборигенов итальянско-французскими нарядами, согласилась на джинсы и майку, выторговав в обмен остановку в городе «Большое яблоко». Муж хотел сразу лететь в Калифорнию, а жена резонно возражала, что позже беременность и младенец не позволят ей побывать на Бродвее.
Проводы в Москве прошли с минимумом слез и причитаний. Запомнилось лишь пророчество растроганной Анны: «Когда родится первенец, возьмешь его на руки и только тогда поймешь, что твоя жизнь принадлежит уже не тебе. И никогда не будет». Сначала слова показались пафосными, однако перелет в десять с половиной часов дал время осмыслить фразу. Опять же Матвей Александрович обратился с просьбой-приказом: вызвать Анну в Штаты под предлогом плохого самочувствия из-за беременности. Обещал сообщить когда. Оказавшись в такси, девушка переключилась с того, что ТАМ, на то, что ЗДЕСЬ.