А.Б.
И не просто знает, а может достаточно глубоко об этом рассуждать. Вообще, как мне представляется, русские чиновники сегодня больше китайские чиновники, чем сами китайские чиновники. Они могут рассуждать о китайской поэзии и философии, ценить их красоту и глубину. Они знают китайскую историю – ну, хотя бы основные вехи. Это ведь главный критерий был для успешной сдачи экзамена на чиновничью должность. Не знаешь про Шихуанди – на пересдачу приходи!
O.M.
Важно, что не только о китайской поэзии и философии могут рассуждать наши люди – но и о немецкой, американской, французской, древнеперсидской. В отличие от любых французов и немцев, которых попробуй спроси о Китае или даже соседней стране – пару авторов назовут в лучшем случае. Что поделаешь? Это потому что мы, русские – всечеловеки, нам надо все знать.
А.Б.
С чем Китай еще в девяностые годы ассоциировался – это с дешевым ширпотребом. Девяностые годы были для России самыми мрачными, одежду купить было невозможно, а вот Китай гнал такую одежду, которая была в принципе по зубам и по карману даже простому учителю, кем я тогда и был. Очень они меня подвели – в детстве же я считал, что китайцы – редкие рукодельники, и всё у них исключительно красивое, с фазанами, и служит практически вечно.
О.М.
Да, качество, конечно… Все помнят эти китайские пуховики, которые были безобразно сшиты, сваливались там внутри, если дождь – то вообще беда. Они были одноразовыми, в лучшем случае их хватало на один сезон. И сумки, и плащи – все это было самого отвратительного вида. И ведь не стеснялись приклеивать к ним лейблы известных брендов.
А.Б.
Ага, Abibos, Nice… (Улыбается).
А ведь, вопреки утверждениям наших либеральных экономистов и устоявшемуся общественному мнению, Китай в конце семидесятых – в восьмидесятые начал отнюдь не с того, что стал поднимать легкую промышленность (дескать, сначала население надо одеть во все модное, а потом уже экономические мускулы накачивать). Китай как раз начал с подъема крупного машиностроения, с индустриализации, с тяжпрома. А легкой промышленностью занимались всякие цеховики.
О.М.
Китайцы тогда активно начали обживать наши самые крупные города. В Екатеринбурге первые чайна-тауны появились в районе Сортировки – весь город в свое шмотье одевали. А потом мода на китайское дошла и до общепита. Когда уж? В 1991-м, кажется, еще году в Екатеринбурге появился первый китайский ресторан. Это было совместное предприятие, на треть китайское, на две трети – советское. Построили его в самом центре города, в китайском стиле – с пагодой и драконами, каналами, мостиками. Целый комплекс! Назывался ресторан «Харбин». И, естественно, те, у кого были тогда деньги, посчитали своим долгом в этот ресторан сходить и попробовать настоящей китайской еды. Еда там была, действительно, китайская, но подавалась она не традиционно по-китайски. По-китайски, по крайней мере, по северо-китайски, ее полагается сервировать на большом круглом вращающемся столе, на который наставляется множество всяких закусок. А тут было по-европейски – заказываешь, тебе приносят на тарелочках два-три блюда, не больше, и по размерам они не как в Китае большие. Цена была высокой (средний чек – недельная зарплата рабочего), но, тем не менее, там была возможность впервые попробовать китайские грибы, стеклянную лапшу эту рисовую, всякие там пельмени с креветками и разные прочие вещи. Народ эту китайскую кухню оценил – можно, конечно, один раз сходить попробовать, но так ничего особенного. Побывали люди по разу, максимум – по два-три, и поток людей в этот ресторан закончился, он стал стоять пустым. Постепенно пришел к банкротству, был продан, и сегодня в этом здании парфюмерный магазин.