— А сколько примерно это все займет? — поинтересовался я.
— Ориентировочно — около шести дней. Сейчас здесь находятся почти сто пятьдесят человек, но ежедневно проверяются около двадцати-двадцати пяти. У вас на браслете номер, — он ткнул пальцем в мою руку. — В центре парка есть большое табло, там показывается, какой номер в данный момент проходит проверку, так что вы всегда будете в курсе.
Поблагодарив его, я отправился в столовую. Здесь можно было наесться обычным армейским супом и стейками с рисом. Еще давали чай или кофе, на выбор.
Набрав себе еды, я занял столик у стены, рассматривая окружающих. Их было семеро, все в таких же коричневых одеяниях, все сосредоточенно ели, время от времени перебрасываясь репликами.
Я принялся жевать, думая над линией поведения. Быть чрезмерно общительным — глупо. Я только что из тюрьмы, да и последние девять лет, считай, в ней же и провел. Должен быть слегка нелюдимым. Да и кто они мне, в конце концов. Ну да, собратья по положению. Но и только. Так что решено, буду молчуном, держащимся в стороне.
Наевшись, я отправился искать место отдыха. Оказалось — вполне себе цивилизованные кабинки с закрывающимися дверцами. Внутри — шкафчик, стул и кровать, ничего лишнего.
Я закрыл дверь и с наслаждением вытянулся на мягком матрасе.
Опять потянулось ожидание. Я вставал с кровати, ходил завтракать, потом гулял по парку, стараясь избегать разговоров, рассматривал скалы, ручейки и озерца, кормил с рук смешных пушистых белок загодя припрятанным хлебом. Затем опять — трапеза, прогулка, кровать.
— Молодой человек, а вы откуда? — в один прекрасный момент поинтересовалась у меня какая-то пожилая женщина, спугнув с руки очередную белку.
— Простите?
— Из какого города, я имею в виду, — расплылась она в улыбке.
— О, простите, не понял сразу. В последнее время я сидел в тюрьме, — улыбнулся я, рассчитывая увидеть испуг в ее глазах.
Не увидел, более того, на лице у нее отразилось искреннее сочувствие.
— Бедняжка. Сейчас многих вытаскивают из тюрем. Здешнее правительство совсем затянуло узлы. А ваши родители, их освободили?
— Нет, к сожалению, — я сделал бесстрастное лицо. — Их убили, почти год назад, какие-то отморозки из местных.
— Ой, деточка, — она с испугом прижала руки к груди. — Прости меня, что я о таком напомнила.
— Ничего страшного, — выдавил я кривую улыбку. — Я это уже пережил. Простите меня, я пойду прогуляюсь.
Я углубился в парк, оставив ее терзаться угрызениями совести.
Наконец, пришла и моя очередь идти на проверку. Количество людей в парке за это время изменилось незначительно — кого-то выпускали, кто-то, наоборот, прибывал.