Девушка сорвала яблоко с ближайшего дерева и откусила. Впереди заблестела вода Вежского озера. Название пошло от реки Вежи, что вливалась в водоем с севера, а затем изливалась из него на юге и продолжала нести свои воды по долине навстречу полноводному ижскому Чаману. Заросли камыша да рогоза густо опушали озеро по краям. Рыбаки ловили здесь сома, сазана, толстолобика на уху, а красноперочку с лещом — к квасу.
На берегу под сенью деревянной беседки Тиса разглядела две женские головки: темноволосую, со строгим пучком на затылке — Ганны Лисовой и светлую, с растрепанной косой — Зоину. Девушки, завидев ее, поднялись с лавки и по очереди чмокнули в щеку.
Памятуя о письме, Войнова собиралась было спросить Ганну, что же случилось такого, что потребовало срочного приезда, но вовремя увидела прижатый к губам палец — призыв к молчанию.
— Ты седмицу меня не навещала, — сказала Зоя тоном капризного ребенка. Она опустилась на лавку, придерживая большой округлый живот под батистовой сорочкой.
— Я как раз собиралась.
Кошкина похлопала ладошкой подле себя, и обе девушки опустились на лавку рядом с беременной подругой.
— Расскажи, как твои дела? Помнится, ты помогала лекарю? Забыла, как его зовут.
— Агап Фомич. Я и сейчас у него в подручных, — Тиса выбросила яблочный огрызок за перила беседки. В рогозе послышалась возня, кряканье и плюханье перепончатых крыльев — мордоклювы вместе с утками делили поживу.
Зоя неожиданно схватила руку капитанской дочери и зашептала скороговоркой:
— Ты должна мне помочь. Лукишна сказала, что я вылитая баба Фрося и фигурой, и лицом. Просто копия.
В голосе беременной звучал страх. Войнова не понимала, откуда он.
— Моя бабка при родах померла! — Зоя сказала это так, словно рушился мир, но никто этого не замечал.
Тиса сообразила, к чему она клонит, и нахмурилась.
— Глупости какие! Даже не думай об этом! С тобой подобного не случится.
— И я ей битый час то же самое твержу, — Лисова в отчаянии развела руками.
— У меня бедра узкие, — всхлипнула Зоя. — Я боюсь. Тиса, спроси лекаря, может, есть снадобье или трава какая, чтобы родить благополучно. Пожалуйста!
Последнее слово перетекло в жалобное хныканье. Ганна обняла подругу, погладила по плечу. А Войнова словно заново взглянула на Зою — за лето ее живот вырос до впечатляющих размеров и, казалось, как якорь тянет к земле ее хрупкое тело.
— Я найду для тебя подходящее снадобье, — пообещала она. — Все будет хорошо. Не плачь, а то нос покраснеет, как у нашего Цупа.
Кошкина хихикнула сквозь слезы, Ганна дала ей свой носовой платок, и та звучно высморкалась.