– На такой путь Господь и не призывает малосильных, матушка; избирает на такой подвиг мужественных и сильных и телом, и духом.
А затем строго добавил:
– А на цепи не держите ее и не могите, а не то Господь грозно за нее с вас взыщет!
– Да, так и сказал мне старец Серафим, не мешать дочери, – рассказывала Прасковья Ивановна, – с тех пор мы дуру в цепях и не держим. Бегает она по городу днем, озорует, а ночи проводит на погосте Напольной церкви… А муж ее, живой, не заходит совсем.
– Вы бы отдали ее к нам, – вдруг предложила гостья Прасковьи Ивановны, женщина средних лет с круглым добрым лицом. – Что ей здесь юродствовать?
– Да я бы рада-радехонька, Ульяна Григорьевна, если б вы взяли ее и если б она пошла, – оживилась та. – Ведь нам-то, видит вот Царица Небесная, как надоела она, просто беда. Возьмите, Христа ради, вам за нее мы еще и денег дадим.
Ульяна Григорьевна обернулась к самой Пелагее Ивановне, сидящей за столом с чашкой в руках, и ласково сказала:
– Полно тебе здесь безумствовать, пойдем к нам в Дивеево, так Богу угодно.
Пелагея, дотоле равнодушная к беседе, вдруг вскочила со своего места, поклонилась в ноги гостье и промолвила:
– Возьмите меня, матушка, под ваше покровительство!
– Как славно заговорила! – удивилась Прасковья Ивановна. – Словно разумная!
– Ага! – гаркнул брат Сергея Васильевича, бывший в гостиной. – А вы и поверили ей. Вишь, какая умница стала! Как бы не так! – он сложил кукиш и потряс им перед гостями. – Будет она у вас в Дивеево жить? Убежит и опять станет шататься.
Пелагея Ивановна внимательно посмотрела на него, и к удивлению окружающих, спокойно поклонилась ему в пол со словами:
– Прости Христа ради меня, уж до гроба к вам не приду я более.
* * *
В Дивеево часто приезжают паломники, и оттого к незнакомым лицам здесь не присматриваются. Но этот подтянутый хорошо одетый мужчина невольно привлекал взгляд.
«Кто бы это был? – подумала послушница Анна. – Что-то вовсе я такого не видала и не знаю». Заметив интерес в глазах у сестры, мужчина обратился к ней:
– Королева-то здесь?
– Королева? – удивилась та. – Это Пелагея Ивановна, что ли?
– Она самая.
– Здесь, – отвечает. – А вам что нужно?
– Нужно, – жестко сказал мужчина. – Где она?
Послушница задумалась, затем проговорила:
– Пойдемте, – и пошла мелким шагом к храму.
– А вы арзамасские, что ль? Родные ей будете? – обернулась она на ходу.
– Кажется, будто сродником считался, – каким-то треснутым голосом ответил посетитель.
Пелагея Ивановна сидела у Тихвинской церкви и широко улыбалась. На одной ноге у нее красовался дырявый башмак, а на другой разинул рот старый валенок. В руке блаженная держала длинную палку.