— Думаю, через час буду вполне готов встретить гостей.
— На том и порешим! Вам пока противопоказана высокая активность, поэтому я приду один с текущей информацией, а потом вы придёте и возглавите управление кораблём.
— Жду!..
— Вы пока не лезьте в информационный блок, Евгения Александрович… — простительным тоном сказал Светлов.
— Это ещё почему?.. Это что, запрет?! Кому — мне?!!
— Нет, это совет… Электронные системы корабля, выражаясь фигурально и психологически, в истериках, и они могут повлиять на ваше, ещё не восстановившееся после анабиоза восприятие самым негативным образом. Обобщённая информация о произошедшем пока только в головах у нас, членов экипажа. Ею я с вами и поделюсь лично, и мне вы сможете задать вопросы, на которые я хотя бы попытаюсь ответить. Внятно…
— Увертюра, прямо скажем…
— Что есть, то есть, Евгений Александрович… Мягче в сложившейся ситуации ну никак не получается…
— Приходите и приносите всё самое жёсткое!
Трегубов чувствовал себя уже во вполне приличной форме, но понимал, что следует соблюдать канонические инструкции врачей, взятые ими не с потолка морга…
Он ещё минут пятнадцать недвижно полежал, потом плавно сел в уже пустом и высохшем саркофаге, спустил с него ноги, держась обеими руками за специальные поручни, сполз на пол своей каюты, пробуя отвыкшие от всего природные устройства для ходьбы, потом отпустил поручни, и сделал первый шаг к креслу, и висевшей над ним на вешалке одежде.
Получилось очень даже неплохо, что Трегубова воодушевило. Подстраховываясь поручнями на стене, он добрался до вешалки, оделся в полётный костюм, и сел в кресло передохнуть.
На это ушло ещё минут десять, которые Трегубов потратил и на то, чтобы выпить тоник из вместительного пакета, заботливо оставленного ему другими на столике рядом с креслом.
Стало ещё комфортнее физически, но не более того. Трегубов сидя проделал комплекс специальной восстановительной гимнастики, потом покинул мягкое кресло и походил по каюте, готовясь к визиту бортинженера, и к тому, что тот его чем-то серьёзно загрузит. А сделает это он, судя по всему, весьма основательно…
Бортинженер был прав с режимом начала активной деятельности мозга капитана корабля, поэтому Трегубов послушно не лез в электронные системы своего космического судна, чтобы спросонья действительно не устраивать в своей, пока недостаточно подготовленной после анабиоза голове, информационную мешанину. Сперваа пусть хорошо осведомлённые специалисты предложат ему для затравки умственного аппетита приготовленную ими манную кашку, а потом он сам перейдёт и к хорошо прожаренной ветчине. Лишь бы жареным не пахло слишком сильно.