Первая передача. Красная машинка, рыча, начала разгон. Вторая. Третья. Промелькнул угловой дом, над перегибом асфальта показался верх танковой башни. Переключаясь на четвертую, на скорости далеко за сотню я выскочил в центр внимания – на перекресток с шоссе. Туканье пулемета. Край глаза отметил разлетающийся асфальт. Ненавижу публичность!
По кузову звонко бумкнуло …ть! Я дернул руль, уводя машину с прямой. Взгляд в зеркало – асфальт за спиной рвало в клочья.
Перекресток кончился – я влетел в изрытый ямами танковый переулок, незамедлительно измерив глубину первой. Бум! Подвеску с лязгом пробило, руль рвануло из рук. Вторая – удар в днище, грохот. Передок подкинуло, голова достала потолок, во рту возник мерзкий привкус железа.
Стоящий танк быстро приближался. Я отпустил газ. Взгляд на танк – пушка дрогнула. Я опять газанул, направляя машину вплотную к зубастой гусенице. Пронесшись между ней и рябой стеной, поравнявшись с массивной кормой, я ударил по тормозам. Дрожь АБС в пятке, нагоняющая пыль. Довернув, я остановился за рычащей стальной тушей и, задрав лапы кверху, вывалился в пыль. Густой запах солярки и гари – свобода воняла. Вдохнув ее, я обернулся к урчащей жопе танка и заорал:
– Турист! Турист!
Гул сервоприводов – башня избушки начала разворот. Сердце ухнуло. Хруст камешков сзади, удар по спине.
Я упал на асфальт, ободрав руки. Перекат набок, вооруженный силуэт на фоне стены. Военный опускал автомат и заносил ногу. Получив ей по бедру и закрываясь от следующего удара, я заорал:
– Турист! Рашен!
Удары прекратились. Меня рывком поставили на ноги, ткнули в зубы ствол и поволокли к машине. Испытующий взгляд темных карих глаз из-под каски. Василиск, блин. Чего ты хочешь? Я поморщился и, стараясь демонстрировать покладистость, тупо повторил:
– Рашен турист!
Карие глаза стали бешеными. Короткая, звенящая, яростно-вопросительная тирада. Мой недоумевающий взгляд. Он сделал шаг назад и приподнял автомат. Выстрел в воздух. На меня снизошло спокойствие – здесь и сейчас мне только пули не хватает.
– Рашен турист, – медленно и отчетливо проговорил я. – Май докъюментс, – похлопал я себя по нагрудному карману. – Ок?
Глянув на военного и не увидев отторжения, я медленно залез в нагрудный карман, вытянул паспорт и, держа перед собой, застыл. Злость в глазах солдата сменилась раздумьем. Зрачки качнулись на паспорт, вернулись к лицу. Брать бумаги он не спешил. Лязг на башне. Я скосил глаза. Из откинувшегося люка показался шлемофон. Танкист высунулся из своей норы и окликнул моего конвоира. Сердитый ответил, не сводя с меня глаз и ствола – похоже, он не только сердит, но и опытен. Танкист выполз наружу и, гремя по железу, снизошел. Подойдя к нам, он сперва оглядел машину, потом мельком – меня. Приблизившись, через стекло он заглянул в салон и, пожав плечами, вынул паспорт из моих рук. Перелистав и раскрыв на странице с фотографией, он поднял глаза, сравнивая с оригиналом.