Забор аэродрома рухнул – на полянку вломились посланцы халифата. И поднимая пыль, понеслись к нам по выгоревшей траве. Время вышло.
– Али! Ты едешь?
Белозубый оскал. Военный запрыгнул в машину. Я дал газ – в ушах заорал ветер.
На сложные планы времени не было. Только на простые – спе́шить всех. Без машин говнюки не успеют.
Проехав парковку, я остановил машину на ее краю. Все было на ладони – забор, дым, поле. Вражеская кавалькада, подскакивая на кочках, приближалась.
Метров триста – прикинул я, беря в руки оружие и машинально оглядывая его. С каким механизмом свела меня судьба?
Хрен поймешь. Какой-то автомат.
Палящее солнце, черный асфальт. Нарушив тишину, я перевел предохранитель на одиночные и передернул затвор. И, отыскав взглядом приближающиеся машины, положил глаз и ствол на первую. Мушка заслонила крошечный чужой капот. «Не хочу умирать за бесплодных женщин», – мысль заставила улыбнуться. Продолжая улыбаться, я нажал на спуск. Тишь закончилась.
Через полмагазина и сто метров я добился своего – головная машина встала. Из салона сыпанул вооруженный люд, начиная палить. Убогие! Ведь далеко!
Оставшиеся ускорились, не щадя подвесок. Пока я мыкался с первой, Али занимался второй. Кое-чего он добился – молочно-белый дым за машиной извещал, что тосол пошел в цилиндры. Машина дергалась, сбавляя. Третья взяла резвей и левей, выходя из дыма. Не обращая на нее внимания, я перекинул ствол на дымящую, ловя на мушку прыгающий капот. Бах! Ствол подскочил. Других видимых последствий не было. Оперев ствол о панель, я отрешился от мира. Упреждение. Выстрел! Дым стал гуще.
Не дотянув до нас метров восемьдесят, второй встал, окутанный густой, бело-серой пеленой. Из тумана слышались звуки заполошной пальбы – безлошадный экипаж срывал злость. Нам было по хрен – не сводя глаз с третьей, мы лихорадочно перезаряжались. Пикап, похожий на наш, вырастал на глазах. Секунд не хватило – уроды, пыля и тормозя, встали напротив, метрах в двадцати. Али заорал, дергая затвор. Поздно!
Роняя автомат, я свалился под приборку. Зазвенело, забухало, застучало, затряслось – по нам ударили из всех стволов. Побуревший Али, хрипя и брызгая кровью, упал на соседнее сиденье и, завалившись на дверцу, затих. Я покосился на его автомат, но…
Все решили за меня – удар в плечо, левая онемела. Звуки отдалились, разбавившись комариным звоном.
«Однорукому автомат не нужен, – проваливаясь в туман, сообразил я, бросив попытки дотянуться до чужого оружия. – Мне нужен пистолет. Очень».
Нащупав ребристую рукоять, я вытащил пистолет и прижал его к животу. В голове шумело, мысли разбегались. Бедро обожгло. Мать! Больно-то как!