Закрыв глаза, я ждал…
Сейчас они перезарядят зенитку. Она вспашет округу. А я – стану грязным, кровавым обрубком…
Свист стал реже.
?!!
Далекий глухой рев заставил сердце подпрыгнуть – ЕСТЬ! Наши лупили по арабам!
Свист пуль стих. Я понимал арабов, по которым сейчас в упор лупил «ДШК», как никто.
Усыпанный мусором, я встал на колени. Со спины сыпался сор. Распрямившись и моргая, пару секунд я просто стоял. Жив. В голове щелкнуло: «Быстрей!» Выскочив из несостоявшейся могилы, я вломился в кустарник… Теперь быстренько…
Бег, хлесткие удары веток, глухой стук пуль… Дорога выпала из памяти. Я опомнился, выпадая из кустов к колесам передней машины. С ног до головы покрытый грязью и царапинами. Но живой.
Сперва пришел отходняк. Трясло – это не то слово. Дрожало все – руки, ноги, тело. Подперев кулаком стучавшую челюсть, вибрирующей рукой я воткнул сигарету в трясущиеся губы, прикусив горчащий фильтр.
Трясучка наконец стихла. Накатило радостное возбуждение… Ушедшее без следа при попытке поправить «хозяйство» – рука нащупала влажную ткань. Воровато оглянувшись, я скосил глаза вниз. Так и есть – на джинсах темнело пятно, почти неразличимое на заляпанной ткани. Но оно было. На секунду я растерялся. Кровь прилила к лицу. Боясь поднять глаза, я замер, уговаривая себя. Это незаметно! И вообще – естественно! Физиология, мать ее… Стыд не проходил. Трижды насрать! С детства знал – потеря самообладания равна потере лица.
Никто не знает? А что это меняет?!!
Стараясь не смотреть по сторонам и опустив голову, я стоял, мечтая провалиться или исчезнуть, мысленно опять оказавшись в окопе, вспоминая молитвы под пулями и горячее, страстное желание выжить.
Стыд жег.
Не знаю, сколько я простоял. Вечность? Однако она истекла. И приподняв голову, я уставился на догоравшее дерево. Со стороны арабов донеслись выстрелы, переменившие ход мыслей. Арабы. Стреляли они! Ярость вспыхнула, растворив стыд, – ОНИ СТРЕЛЯЛИ В МЕНЯ!
Втянув воздух со звуком, походившим на всхлип, я ощутил подступающее неправедное бешенство – безумно хотелось отыграться за пережитый страх. Ярость подняла поникшую голову, давая силы смотреть на людей. Но те – избегали смотреть на меня. Наверно – недаром. Сперва от меня перло гарью и страхом. Теперь – бешенством. Опасное животное. Это про меня.
Несколько минут на обочине сделали бешенство холодным. Когда подъехал пикап, я уже держал себя в руках.
Роскошная паутина с парой дырок украшала лобовое стекло. Закопченный раструб пулемета источал пороховую гарь. Клацанье дверей, перезвон гильз. На лице Терминатора читался азарт охотника, завалившего кабана. Увидев меня, он расплылся.