Сзади послышалось: «Ыых…» Чья-то рука, протянувшись из-за спины, сграбастала бутылку. Под бульканье и шумный выдох я ощупывал влажное, теплое мясо, пытаясь понять, откуда вытекала кровь. По ноге Миши пробежала тихая дрожь.
Есть!
Палец нащупал два маленьких упругих уплотнения, располагавшихся напротив друг друга. Вынув палец из раны, я отобрал у Ивана изрядно опустевшую бутылку и припал к источнику спокойствия и здравого смысла.
– Нужны нитки и иголка, – утерев рот, сообщил я в пространство. Терминатор забрал у меня сосуд мудрости и, отхлебывая, отправился на поиски. Не найдя искомого на первом, Саша потопал на второй. Вернувшись с коробкой принадлежностей для рукоделия, он мимоходом сообщил.
– Видел десяток моджахедов.
– Где? – почти равнодушно поинтересовался я.
– На улице. Мимо шли.
– Давай свети. – Я выбрал самую здоровую иглу и принялся вдевать нитку. Полив получившийся тандем алкоголем и прикинув направление вены, я сжал пальцами Мишино бедро, проткнув иглой получившийся бугор.
С улицы донеслись громкие хлопки.
– Минометы, – проговорил ассистировавший мне Терминатор и отхлебнул обеззараживающее средство. Луч фонаря скакнул с залитого кровью бедра буха на пол.
– Свети, твою мать! – прошипел я, пытаясь удержать иглу скользкими от крови пальцами. Едва видимая в потемках нить соединяла ее и ногу бессознательного пациента. Луч вернулся к ноге, и я сделал еще два стежка, плотно перехватив третьим узлом поврежденный сосуд.
– Ослабь жгут, – попросил я.
С минуту мы стояли молча, смотря – пойдет ли опять кровь? Сочилось, но не капало.
Забинтовав рану и оттащив Мишу к стене, мы накрыли его одеялом и молча пустили по кругу остатки бутылки. Где-то в отдалении рвануло что-то серьезное – пол дрогнул, а в ближайших дворах вразнобой закрякало – автопарк в окрестностях, похоже, был нехилый. Иван и я, не сговариваясь, взглянули на Сашу.
– ?
Тот пожал плечами:
– Без понятия.
Иван подобрался к окну и выглянул. Я присоединился. В конце прилегающей улицы клубилась грязно-серая туча. Поставив пустую бутылку на пол, я вытащил сигареты, но, взглянув на буха, передумал.
– Я на лестницу – покурю.
Среда. Вечер, 19.50.
«Пулевое в ляжку, полтора литра крови…» – расхаживая по лестничной площадке, я начал калькуляцию ущерба. «До гроба, в нынешнем состоянии, Мише далеко. Но оперативной обстановке насрать на медицинский диагноз». Остановившись, я прислушался, сразу же уловив многоголосое автоматное стаккато. Стреляли неблизко и явно с разных сторон. Так и есть – затишье заканчивается. Город просыпался.
Пора расширять кругозор – понял я. Раздавленный бычок поставил точку, превращая мысль в решение, и я двинул к лестнице, засранной кирпичами. На ходу вытащив смятую арафатку, я напялил платочек на голову – не помешает.