– Угу.
– Ладно, – я собрал пистолет и убрал благоухающий девайс за пояс. – С меня карта, с вас – шумоизоляция.
Среда. Ночь, 23.50.
Ночка выдалась нерядовая – трескотня городских перестрелок шла непрерывным фоном, то усиливаясь, то стихая. Периодически что-то бухало, заставляя меня вздрагивать, а стену напротив – розоветь. Ночная фигня нервировала радикально – одна из вспышек могла родиться прямо за окном. Хрен знает кто, хрен знает зачем в любую минуту мог вломиться в дом, посчитав его укрытием или удобной позицией. Я чувствовал себя крысой на большом столе, по которому сослепу молотят кувалдой. Вопросительный взгляд на бутылку и карту – одно из двух было лишним.
Будь что будет. Суждено сдохнуть за картой – сдохнешь. Не суждено – сдохнешь позже и иначе. Минут пять я уговаривал себя, что мне все равно – убьют или нет. Еще десять сосредотачивался на путанице улиц. Постепенно она заслонила стрельбу и взрывы, минут через двадцать проступив в голове сеткой основных улиц. Закончив с этим, я принялся за нумерацию кварталов и изучение бесчисленных внутренних проездов. Пальба плавно ушла на второй план, то ли отдалившись, то ли утихнув.
Тихое бряканье за окном.
Я подскочил, утеряв фонарь и самообладание – мантра «я не пукну» оказалась непрочной. Подобрав и потушив орудие труда, держа наготове малый ствол, я выглянул во двор. Темень – глаз коли.
Придушенный голос Ивана из-под машины:
– Держи эту хрень!
– …ть!!! – тихо матернувшись, я отвернулся от ночных Кулибиных.
– Учи карту, – наставительно донеслось из темноты.
Прислушавшись к дыханию буха, я включил фонарь, возвращаясь к изучению чертовой Санталии…
Четверг. Ночь, 04.10.
Поспать не удалось никому. В результате на рассвете у пикапа суетились три голодные, замерзшие рожи с красными глазами. Еще одна, небритая и сильно бледная, полулежала на заднем сиденье, обложенная одеялами и подушками. Глаза открыты, зубы лязгают. Сказать, что бух пришел в себя, – было бы преувеличением. Мерзнущего от кровопотери, полубессознательного беднягу трясло, как цуцика. Одеяла не спасали. Все, что мы могли сделать, – максимально утеплить и обезопасить от ухабов, принайтовав трясущийся тюк к ложу ремнями безопасности.
Я обошел пикап, разглядывая плоды ночного экспромта. Укутанный пледом капот перетягивали бельевые веревки и обрывки скотча. Под задним бампером красовался еще один глушитель, задом наперед прикрученный к штатному. Оба цилиндра соединял садовый шланг.
– Не прямоток? – на всякий случай поинтересовался я у ближайшей, суетливой красноглазки, кивая на хромированную железину. Лицо конструктора отразило – «А по морде?» Терминатор прервал Ванину пантомиму.