– Да я что… Я ничего… – пробубнил названный Бизоном, вожделенно глядя на объемистый хрустальный графин, в котором оставалось едва на донышке прозрачной влаги. – Почему нажраться-то? Сидим, культурно выпиваем, никого не трогаем… Слушай, Петро, а что ты надумал вообще? – оживился он, наваливаясь на скатерть могучими локтями. – Принимаешь предложение?
Петро, он же средней руки бизнесмен Александр Петров, изрядно погрустнел и, так и не налив себе сока, потянулся за водкой.
Предложение, о котором упомянул его бывший компаньон и давнишний, еще детсадовский и школьный, приятель Ромка Файбисович относилось к разряду тех, от которых не принято отказываться. Вернее, не просто не принято, а невозможно в принципе…
Речь шла о продаже своего в трудах, поту и крови вымученного бизнеса одному весьма уважаемому господину, на беду Петрова, решившему включить в сферу своих разносторонних интересов компанию «Велес» вместе со всеми промплощадками, разбросанными по Московской области и паре соседних. Нет, господин Мамедов совсем не относился к беспредельщикам, подобно многим своим землякам, и цену предложил божескую, даже более чем. Но беда в том, что Александр никак не мог отказаться от своего детища, словно от собственного, единокровного ребенка.
Да-да, будто дитя, долго хворавшее в младенчестве и временами казавшееся не жильцом на этом свете, потом трудно учившееся ходить, служившее мишенью для всех и всяческих насмешников, предприятие было дорого своему главному «родителю». Второй – Файбисович – не выдержал затянувшихся «хвороб» общего детища и отпочковался несколько лет назад, занявшись беспроигрышным ремонтно-строительным бизнесом, и теперь оказался сторонним наблюдателем. И зря, надо сказать, отделился: фирма неожиданно пошла в рост и из гадкого утенка превратилась если и не в прекрасного лебедя, то уж в жирного гуся – точно. И охотников до его ножки или крылышка, а то и всей тушки разом тут же нашлось предостаточно…
– «Что надумал», «что надумал»… – тоскливо пробормотал Александр, выливая в высокий стакан весь остаток водки и вертя в руках тонкостенный сосуд. – Будто не знаешь, что с Мамедовым спорить – себе дороже. Я ему было попытался объяснить, так он знаешь что сделал?
– Что? – Бизон не отрывал больших, влажных, по-еврейски печальных глаз от пустой «тары».
– «Что, что», – Петров залпом проглотил все без малого двести граммов водки, сморщился и зашарил рукой над столом в поисках закуски.
– Ну, в самом деле, – Роман сунул в ищущую руку друга бутерброд с икрой, в который тот не преминул вгрызться. – Не тяни!