Личный счет. Миссия длиною в век (Ерпылев) - страница 18

«А если ощупать преграду? Так же мысленно…»

Ничего не получается, ни так, ни этак… Вы пробовали что-нибудь щупать мысленно? Не прикасаясь. Рука так сама собой и тянется…

И воображаемая конечность тут же коснулась гладкой, чуть упругой плоскости…

* * *

Спустя очередную «вечность» (так он, ерничая, обозначал промежутки времени в этом странном мире, опять же ничем реальным не ограниченные) Александр обзавелся всеми органами чувств и научился ориентироваться в своей «банке».

Сперва, окрыленный внезапно свалившимися на голову возможностями, он, правда, увлекся, превратив себя в нечто, весьма отдаленно напоминающее помесь многоногого паука и глубоководного спрута. Чего стесняться, когда можно все? Однако, побарахтавшись в тускло светящемся «эфире» многочисленными конечностями и поплутав в потоках информации, выдаваемой многочисленными органами чувств (примерно три четверти получаемых данных вообще не с чем было сравнить из-за отсутствия у испытателя в прошлом нужных рецепторов), вовремя одумался, приняв более-менее человекообразную форму.

Одновременно с очертаниями тела менялся и окружающий мир, претерпевший последовательную трансформацию от многомерного пространства суперпаука до обычного «человеческого» помещения, имеющего длину, высоту и ширину. Пропорции этого «объема», конечно, не совсем совпадали с общепринятыми: оно напоминало поставленную на ребро тонкую коробку с тремя мягкими, колеблющимися, словно дышащими, стенами, зеркально-твердой светящейся четвертой, непроглядно черным полом и теряющимся в дымке потолком. К тому же почти все пространство было заполнено полупрозрачными нитями, шарами практически всех оттенков, от палевых до почти черных, неровными, словно оплавленными цилиндрами, кристально-четкими кубами, пирамидами и параллелепипедами и еще десятками разнообразнейших фигур. Некоторые оставались неподвижными, статичными, другие – постоянно видоизменялись, перетекали одна в другую, протыкали соседние острыми вершинами, разрезали гранями или, наоборот, поглощали в студенистом плену.

Александр уже выяснил эмпирическим путем, что все, заключенное в «коробке», – его воспоминания, фантазии или сны, мечты и знания, догадки и образы… Короче говоря – информация, когда-либо почерпнутая всевозможными способами или родившаяся в мозгу. Получалось, что и сам он – какая-то информация и находится там же, где и все остальное.

«Бр-р-р! Как это я сам могу быть информацией? Ерунда какая-то…»

Да и на мозг та странная конструкция, в которой оказался заключенным Петров, походила слабо. Что с анатомической точки зрения, что с информационной, что с философской. Особенно плохо ассоциировалось постоянное копошение «наполнителя» с процессом сознания, каким представлял себе его «пленник». Разве что по избитой аналогии с часовым механизмом: «Шестеренки вертятся, шарики бегают, голова варит…»