«Эполеты и аксельбанты, – мелькнуло у завороженно следящего за трансформацией Петрова, но он тут же воздал дань справедливости: – Аксельбант. А вместо эполет – погоны…»
Лицо фантома, пусть и рисованное, жило, постоянно меняя выражение, – то хмурилось, то кривило губы в саркастической усмешке, то становилось бесстрастно-сосредоточенным, словно художник никак не мог остановиться на достигнутом. Простое, нужно сказать, лицо – вполне европейское: прямой нос, высокий лоб, несколько широковатые скулы, глубоко посаженные, но не маленькие глаза под широкими бровями, аккуратные усики, гладко причесанные на пробор волосы – даже блик играет…
– Так лучше? – осведомился офицер, причем нарисованные губы двигались в такт словам. – Похоже на человека?
Саша лишь молча кивнул.
– Знаете, – сдвинул брови «портрет», – вашу мимику я тоже как-то не очень различаю. Вы мне видитесь примерно так, как я, вероятно, только что виделся вам, – в виде непонятной формы сгустка. Зеленого цвета, – приглядевшись, добавил он. – А я тоже зеленый? Или другого колера?
– Бесцветный, – признался Александр. – Вернее, черно-белый.
– Я так и думал, – самодовольно улыбнулся собеседник. – Карандашные портреты мне всегда больше удавались… Очередь за вами. Я, конечно, представляю, как вы выглядите, так сказать, в реалии, но все равно хотелось бы… Это просто: представьте себе, что у вас в руках карандаш или перо…
Саша честно попробовал мысленно изобразить свой автопортрет, но офицер сперва удивленно вскинул брови, а потом прыснул в кулак.
– Простите, – кашлянул он, стирая с лица веселое выражение. – Это шарж? Или вы настолько самокритичны?
– А чего?.. – несколько обиделся «художник», наибольшие художественные успехи которого относились к четвертому классу средней школы, а шедевром было изображение траченного молью чучела сороки, за которое учительница рисования скрепя сердце поставила новоявленному «Рубенсу» четверку. – Все должны уметь рисовать, что ли?
– Нет, конечно… Но все-таки… Но хотя бы фотографию свою вы воскресить в памяти сможете?
– Да легко!
Перед мысленным взором Саши чередой пробежала целая вереница снимков, запечатлевших знакомую физиономию: от черно-белых детских, через официальные паспортные, до «кодаковских» глянцевых последних десяти-двенадцати лет. Даже куски видео на египетском пляже или пражской улочке…
– Замечательно!
– А сами-то чего? – уязвленный Александр все никак не мог успокоиться. – Тоже фотку вспомнили бы, вместо того чтобы карандашом малевать.
– Увы, увы…
На месте эскиза на миг появилось и снова сменилось рисунком смазанное черно-белое фото серьезного мужчины, сидевшего в кресле, положив обе ладони на эфес сабли. Фотографический офицер походил на рисованного весьма отдаленно. Был моложе, что ли… И к тому же за его спиной, опустив узкую ладонь на погон, стояла вообще практически неразличимая женщина в глухом темном платье «под горлышко». Вот ее-то лицо под высоко взбитыми волосами, мелькнувшее белой маской, призрак хотел показать собеседнику, кажется, менее всего.