Он поспрашивал детей, не видел ли кто из них рыжеволосую женщину. Одна маленькая девочка подергала его за штанину и с робкой улыбкой указала на лес за границей деревни.
Подтолкнув детей возвратиться к игре, Кэл пошагал по протоптанной тропинке. Он нашел Мару сидящей возле огромной каменной статуи и подтянувшей колени к подбородку. Остановившись в нескольких шагах от нее, он поднял взгляд к древней святыне.
Памятник силе аномалий. Несомненно, им поклонялись, потому что они использовали свои дары во благо. А не для убийства.
— Нас нашел Шон, — Кэл спрятал руки в карманы. — Нам нужно уезжать.
— Я не знаю, что тебе сказать.
Он смотрел на нее, будучи не в силах этого не делать.
— Я не жду от тебя никаких слов.
Мара подняла взгляд. Изучила Кэла.
— Нет, не ждешь, не так ли? Одиночка Каллахан, отдающий приказы и знающий все о каждой аномалии в Приюте, не раскрывает своих секретов.
Приют стал для Кэла всем. Шансом искупить вину. Но глядя на Мару — его чаяния и желания в одном флаконе, искушавшем вне причин и голоса разума — и видя ужас в ее глазах, Каллахан убедился в том, что и без того знал.
Не будет никакого отпущения грехов. Темное прошлое навсегда в него въелось.
— Как ты мог это сделать? — ее хриплый шепот приникал в самую душу.
Кэл мог бы рассказать ей, что поначалу считал себя защитником своей страны, делающим благое дело.
Вот только никакие слова не изменили бы поступков, как не изменили бы того факта, что он наслаждался данной ему властью.
Только лишив жизни двух мальчиков, Кэл смог понять, в кого превращается.
Сказать было нечего, поэтому он молчал.
В порыве злости Мара вскочила и встала так близко, что соприкоснулась с ним пальцами ног.
— Я позволила тебе меня трогать. Я пустила тебя туда, куда никого никогда не пускала, — она стукнула его ладонями по груди. — Отвечай, будь ты проклят!
— Мне нечего сказать, чтобы тебе стало легче.
Мара понурила голову, а грудь ее часто вздымалась и опадала.
— Меня заставляли совершать ужасные поступки. Поначалу я отказывалась. В наказание меня пытали. Я продолжала сопротивляться, поэтому меня морили голодом. Я была не в себе, но помню каждую секунду причиненной боли и смерти, — у нее надломился голос. — Мне никогда не забыть того ужаса, Кэл.
— Я знаю, — и он на самом деле знал всеми фибрами своей почерневшей души.
Кэлу невыносимо хотелось прикоснуться к Маре, и он даже потянулся к ней, но его пальцы замерли в дюйме от ее щеки. Он уронил руку вдоль тела.
— Нам нужно идти. Шон считает, что Ливен перевезет Кейт в другое место.
Мара резко провела ладонью по лицу, стирая слезы, и кивнула.