И он вышел за ворота. А Янош вернулся на своё место под навес конюшни. Низко опустив голову, он слушал, как за стеной кони в конюшне с хрустом жевали сено. От этого есть хотелось ещё больше, но никто не вышел из дому посмотреть на бедного ослика. Было жаркое послеобеденное время, когда хозяева отдыхают на мягких перинах и во дворе совсем пусто.
И вот наконец дверь слегка скрипнула – из высокого дома со столбами, обвитыми диким виноградом, вышел, шлёпая босыми пятками, Митицэ, самый младший сынок хозяина. Ему было всего пять лет, он был славный крепкий мальчуган с русой головкой и голубыми глазами. Перегнувшись через перила крыльца, Митицэ оглядел пустой двор и вдруг увидел Яноша.
– Ага, вот и Янош! – закричал он радостно.
Спустившись по лесенке, мальчик подошёл к ослику. Янош насторожённо повёл длинными ушами и взглянул на него ласково и жалобно. Янош любил Митицэ. Погладив ослика по мохнатому боку, мальчик спросил:
– Что поделываешь, Янош? Ты как будто сердишься?
Янош в ответ тряхнул ушами, а затем вытянул шею, как будто указывал на изгородь сада.
– Ты хочешь в сад?
Да, должно быть, это было так!
Ослик зашагал прямо к калитке. Митицэ пошёл за ним. И вот уже оба они стоят перед калиткой, ведущей в сад, откуда так сладко пахнет сочной, свежей травой.
– Я очень хочу есть! – сказал вдруг тихо Янош.
Митицэ удивился: он не знал, что Янош умеет говорить по-человечьи. Но раз умеет, тем лучше.
– Что ты, Янош? – сказал он. – Да разве ты не ел сегодня?
– Нет, хозяин, не ел, – грустно ответил ослик. – Старый Ион рассердился на меня, сам не знаю за что. Рано утром он вывел меня, погнал в поле и не дал мне даже зёрнышка… Лошадям-то он даёт вволю и сена и овса, а мне – ничего. Хоть бы когда доброе словечко сказал! Только бранится да понукает. А сегодня по дороге домой прибил меня ни за что ни про что. Ну да ладно, и я в обиду себя не дал. Пока он меня бил да понукал, я стоял как вкопанный, а когда он захотел скрутить себе цигарку и присел на краю дороги, я взял да и пустился вскачь. Уж он за мной гнался, гнался…
Митицэ засмеялся и ответил:
– Я слышал, как он жаловался маме. Ну да я знаю, что он сам виноват…
– Изведёт он меня, хозяин, – тихо сказал ослик, печально глядя на мальчика. – До сих пор я тебе ничего не говорил, ведь у тебя и других хлопот немало. А теперь вижу, что тебе меня жаль… Так и знай, если ты не заступишься, он меня изведёт.
Митицэ обнял ослика за шею.
– Нет, нет, – сказал он. – Не бойся, Янош! Я не дам тебя в обиду!
Оба помолчали, потом ослик подмигнул глазом, указывая на сад: